"Тропа в этом месте становилась шире, и справа от нее тянулся овражек
глубиной футов в шесть. В него-то, непонятно каким образом, умудрилась
свалиться одна из вьючных лошадей: тропа здесь была более чем широка для
того, чтобы избежать такой катастрофы. Лошадь, как мне показалось, с весьма
самодовольным видом стояла на дне овражка, а наши диковатые охотники,
спешившись, пытались помочь ей выкарабкаться обратно на тропу. Один бок
лошади был весь залит какой-то красной жидкостью, которая тягучими каплями
стекала вниз. Мне показалось, что лошадь стоит в большой луже крови. Сперва
я удивился, как это она могла так сильно пораниться, упав с такой небольшой
высоты, но потом понял, что она везла на себе часть нашего винного запаса.
Теперь стало ясно, откуда взялись и липкая жидкость, и ярость Хельмута. В
конце концов мы вытянули лошадь на тропу, и Хельмут уставился в пропитанный
вином мешок, стеная и жалуясь.
— Проклятая! Почему бы ей не упасть на другой бок, туда, где мясо?
— Что-нибудь осталось? — спросил я.
— Ничего,-- ответил он, гладя на меня глазами мученика. — Все бутылки
разбились. Вы знаете, что это значит?
— Нет,-- сознался я.
— Это значит, что у нас осталось всего двадцать пять бутылок,-- сказал
Хельмут. Подавленные этой трагедией, мы молча двинулись дальше." (с) Дж. Даррелл "Земля шорохов"