A.1.>> Доберусь на днях до книжной полки - выложу жандармский отчет тех времен об обстановке в стране - любопытнейшая однако вещь.MIKLE> ой недоживём..
Добрался, выкладываю
Цитируется по изданию:
И.М.Троцкий «III Отделение при Николае I». –Л.: Лениздат,1990.–318 с., ил.
Тезисно (из представляемых III Отделением императору аналитических отчетов «Обзоры общественного мнения» за 1827-1829 гг.; и про польские и более поздние дела - из юбилейного отчета за 50-летний срок деятельности III Отделения):
«…. в «Обзоре общественного мнения» мы находим картину отношений к правительству различных общественных групп.
На первое место обзор ставит «двор», то есть «круг лиц, из коих собственно и составляется придворное общество». Здесь жандармский надзор отмечает две группы: телом и душой преданных императору и партию вдовствующей императрицы. Впрочем, настроение придворных по мнению III Отделения несущественно: «Мнение двора не представляет значения для правительства, так оно {мнение} не играет никакой роли в обществе».
На втором месте стоит «высшее общество», т.е. столичная аристократия и бюрократическая верхушка. Здесь обзор устанавливает грубое деление на две группы: «довольных» и «недовольных». Недовольные – это либо опальные вельможи прежнего царствования, либо же сторонники аристократической конституции на английский манер. Последние кажутся опаснее, но ни те, ни другие не представляют «сколько-нибудь значительной угрозы в смысле перехода к какому-нибудь действию».
Далее идет «средний класс»: помещики живущие в столицах и других городах, неслужащие дворяне, купцы первой гильдии, образованные люди и литераторы. Это многочисленный класс, разнородные элементы которого спаяны в целое, составляет «душу империи». Здесь все обстоит благополучно: «Улучшение настроения и общественного мнения этого класса прогрессирует с поразительной быстротой». Правда, утверждает отчет, все эти группы имеют свои мелкие жалобы. Помещики и купцы страдают от налоговой политики и денежных затруднений, литераторы недовольны бездеятельностью Министерства народного просвещения. Но основной вывод непреложен: «средний класс является надежнейшей опорой правительства».
Следующей социальной группой выделяемой обзором, является чиновничество. Последнее не внушает сколько-нибудь серьезных опасений, но «морально наиболее развращено» и требует попечения с этой стороны: «Хищения, подлоги, превратное толкование законов – вот их ремесло. К несчастью, они то и правят, и не только отдельные, наиболее крупные из их, но в сущности все, так как им известны все тонкости бюрократической системы».
В своей борьбе с бюрократией III Отделение на словах шло довольно далеко.
…дан разбор всех министерств и министров. Так о министре финансов Канкрине сказано, что он «человек знающий, просвещенный, деятельный и трудолюбивый, но упрямый, он не слушает никого, кроме нескольких любимцев, которые его обманывают». Министр внутренних дел Закревский «деятелен и враг хищений, но он совершенный невежа». Министр народного просвещения – «обскурант». Военный министр граф Чернышев «пользуется печальной репутацией: это предмет ненависти публики, всех классов без исключения». Морской министр прямо обвинен в воровстве и т.п. Наряду с характеристикой высших бюрократов {в обзоре} жестокой критике подвергается и вся государственная система.
Несколькими показательными процессами нельзя было остановить все усиливающийся бюрократизм аппарата. Поэтому сознавая свое бессилие, III отделение на практике очень мало боролось с чиновничеством, особенно средним и низшим, не приходившим в личные столкновения с центральной жандармской конторой.
….В {обзоре} мы находим еще три отдельные группы: армию, крепостное крестьянство и духовенство.
В армии сравнительно все хорошо: «нельзя, может быть определенно утверждать, что армия в целом довольна, но надо сознаться, что она вполне спокойна и прекрасно настроена».
Неблагополучно дело обстоит с крестьянством, жаждущим освобождения, и массой {низшего и среднего} духовенства. Последнее живет почти в одинаковых условиях с крестьянством и заражается его настроениями.
….Характеризуя состояние крепостного крестьянства III Отделение писало: «Среди этого класса встречается гораздо больше рассуждающих голосов, чем это можно предположить с первого взгляда. Приходя в соприкосновение с казенными крестьянами и живя с согласия своих господ в городах, крепостные невольно учатся ценить те преимущества, коими пользуются свободные сословия». …крестьяне ждут не дождутся воли и готовы к новому бунту: «Предполагать поэтому снижения волны крестьянских волнений не приходится, а так как из этого сословия мы вербуем своих солдат, оно, пожалуй, заслуживает особого внимания со стороны правительства»,…в массу недовольных входит «все крепостное сословие, которое считает себя угнетенным и жаждет изменения своего положения», …«весь дух народа направлен к одной цели – к освобождению».
По словам шефа жандармов… «крепостное состояние есть пороховой погреб под государством».
Но вместе с тем крестьянское движение того времени – факт, отмеченный следователями, - при всей частоте волнений, при всевозрастающем числе убитых помещиков и сожженных усадеб, оставалось распыленным, неорганизованным. Перейти в крестьянскую революцию оно так и не смогло, ни в это время, ни позднее… Этот предел размаха крестьянского движения ощущался и жандармами, и они никогда не предлагали немедленного раскрепощения, а отмечали «настоятельность мер переходных, подготовительных»…..
Вся картина рисует сравнительно спокойное состояние общества, да так оно и было на самом деле. Единственное пятно на безоблачном жандармском небе составляет интеллигентная дворянская молодежь. В ее характеристике автор обзора доходит до пафоса:
«Молодежь, т.е. дворянчики от 17 до 25 лет, составляют в массе ту самую гангренозную часть империи. Среди этих сумасбродов мы видим зародыши якобинства, революционный и реформаторский дух, выливающийся в разные формы и чаще всего прикрывающийся маскою русского патриотизма. Тенденции, незаметно внедряемые в них старшинами, иногда даже их собственными отцами, превращают этих молодых людей в настоящих карбонариев. Все это несчастие происходит от дурного воспитания. Экзальтированная молодежь, не имеющая никакого представления ни об положении России, ни об общем ее состоянии, мечтает о возможности русской конституции, уничтожении рангов, достигнуть коих у них не хватает терпения, и о свободе, которой они совершенно не понимают, но которую полагают в отсутствие подчинения. В этом развращенном слое общества мы снова находим идеи Рылеева, и только страх быть обнаруженным удерживает их от образования тайных обществ.»
Таким образом, центром оперативной деятельности III Отделения стала слежка за молодежью, которая представлялась наиболее благоприятной почвой для возникновения «тайных обществ».
Однако: «Наблюдение вскоре убедило, что преступные замыслы {имеются в виду декабристы} не оставили в обществе практически никакого следа». Оренбургское дело {дело Колесникова} и ничтожная попытка образования тайного общества в Москве {дело братьев Критских} были единственными исключительными случаями, обратившими на себя внимание Отделения за первых пять лет его существования…..
С тем большей энергией взялось отделение за дело с 1831 года, после польского восстания.
В приведенном выше обзоре помимо разреза социального не был забыт разрез национальный. Правда, не все народности, населявшие империю, были признаны достойными жандармского изучения. В обзоре упомянуты только прибалтийские провинции, Финляндия и Польша. Хуже всего дело обстояло с последней, но как раз {на тот момент}в Польше III Отделение не имело силы.
…После подавления восстания польская конституция была уничтожена, и {сфера деятельности} III Отделение распространилось на Польшу. Здесь оно развило энергичную деятельность, перешедшие через границу и приведшую к созданию заграничной агентуры. Списки дел III Отделения пестрят именами поляков, отправляемых на каторгу, в ссылку, бегущих оттуда, и снова попадающихся и т.д.....
Между тем как польские провинции вызывали усиленную деятельность III Отделения в политическом отношении, то внутренние, чисто русские области империи «оставались по прежнему спокойными и не возбуждали ни малейших опасений».
Действительно, за весь период от декабристов до петрашевцев, жандармам не довелось раскрыть ни одного сколько-нибудь крупного революционного дела. Оренбургское дело Колесникова, дело братьев Критских, Дело Ситникова, кружки связанные с именами Сунгурова, Герцена и Огарева, Кирилло-Мефодиевское общество - и все. Ни одна из этих организаций не успела начать революционные действия, а некоторые и не собирались вовсе к таковым приступать. Кроме того все эти общества были раскрыты непосредственно силами III Отделения".