О "прогрессе" науки в России.

Серокой> Из комментов местных

график работы три дня в неделю

 

Подтверждаю по медвузам, не зарплатой единой живут ассистенты и доценты, что на теоретических кафедрах, что тем более на клинических. Времени на профильно-непрофильную деятельность вагон, без учебных часов.

Серокой>> Из комментов местных
ahs> Подтверждаю по медвузам, не зарплатой единой живут ассистенты и доценты, что на теоретических кафедрах, что тем более на клинических.

Насколько понимаю в колбасных обрезках, на клинических кафедрах вообще работают, что бы доступ к клинике был. Там не то что платить зряплату - можно еще что бы ассистенты, преподы и (особенно ) доценты еще и доплачивали в карман завкафедрой за место

Wyvern-2> Насколько понимаю в колбасных обрезках, на клинических кафедрах вообще работают, что бы доступ к клинике был. Там не то что платить зряплату - можно еще что бы ассистенты, преподы и (особенно ) доценты еще и доплачивали в карман завкафедрой за место

Да, табличка над дверью сильно повышает стоимость консультации в отдаленных от клиники местах Беготня, конечно, не сахар, но денежки не пахнут.

На самом деле они не перманентно "3 дня в неделю" бездельничают на кафедрах, сент-окт обычно берутся отпуска на иных рабочих местах + время подготовки к съездам и конференциям. Все остальное время есть на свете аспиранты и ординаторы.

Wyvern-2>> Насколько понимаю в колбасных обрезках, на клинических кафедрах вообще работают, что бы доступ к клинике был. ....
ahs> Да, табличка над дверью сильно повышает стоимость консультации в отдаленных от клиники местах Беготня, конечно, не сахар, но денежки не пахнут.

И это тоже... Но одно дело, например, оперировать в клинике, и совсем другое - в районной/городской больнице. Кроме хирургоидов, это так же важно для реаниматологов, анестезиологов и патанатомов. А вот терапеУтам и психиАторам - тем, да - табличка наше фсё

Wyvern-2> И это тоже... Но одно дело, например, оперировать в клинике, и совсем другое - в районной/городской больнице.

Есть районные и особенно городские, которые лучше любых клиник. Рядом со мной муниципальный центр, в операционных которого глаз отдыхает, уровень топовых российских НИИ.

Wyvern-2>> И это тоже... Но одно дело, например, оперировать в клинике, и совсем другое - в районной/городской больнице.
ahs> Есть районные и особенно городские, которые лучше любых клиник. Рядом со мной муниципальный центр, в операционных которого глаз отдыхает, уровень топовых российских НИИ.

Ну, во-1х сии муниципально-областные профильные центры появились недавно А во-2х оборудование, конечно, стоит №1-вым, но есть еще персонал и коллектив коллег В клиниках он, согласись, несколько иной.

Wyvern-2> ... есть еще персонал и коллектив коллег В клиниках он, согласись, несколько иной.

Бытие определяет сознание. Нормальная работа и нормальная зарплата способствуют человеческому общению и саморазвитию. Ну и вдобавок ГВ - д.м.н. и светило (правда знаю больницы - где по несколько заведующих - д.м.н., но без такого чудного эффекта)

Fakir> ... Потому что эти бумажки - ни о чём, нельзя из них ни о чём судить. Вернее - только о нижней границе доходов упомянутых людей.
По всякому. У нас подобный оклад, это нижняя граница, и процентов 90-95 почти его и получают. Только доцент получает 18-19 на руки, профессор от 23 тысяч на руки. Есть, правда премия для всех. При коэффициенте 1, премия за год где-то 13 тысяч была. У меня далеко не 1,0 (если у тебя студенты есть с завалами — уже минус в коэфф., а если студент ушел, он до года болтается в списках). Средняя зарплата в ВУЗе под 50 (начисленная), но средний профессор получает на руки, медианно, тысяч 25 рублей.

Fakir> Или если и есть, то совсем единичные.
Не единичные.
Fakir> Минимум разница в полтора раза будет. Подчёркиваю - минимум. Может быть и в два, и в три раза. Наиболее типична, пожалуй, двукратная разница.

У нас на большинстве кафедр, особенно, теоретических и общетехнических, процентов 95 получают именно оклад, плюс "переработку" (но это дополнительная работа за тот же оклад, протсо масштабированный).
В столицах и привилегированных ВУЗах, наверное, по другому. Хотя, у жены подруга была вынуждена в Питер переехать по семейным обстоятельствам, работает доцентом, оклад — 16 тысяч (правда, премии, больше). Биохимию преподаёт, кстати, здорово проиграла с переездом, оторвалась от своей научной школы, здесь у них кафедра была живая, она шла на доктора, видимо, планировали на заведование кафедрой. А на новых местах наукой на ее кафедрах толком не занимаются.

Fakir> И я еще молчу о повсеместно вводимой - хотя не везде еще введенной - системе эффективных контрактов.
Опасаюсь я, лично, такой системы. В наших условиях, нужно быть любимым начальством, не угрожать их положению, не уменьшать количество денег. В пределе это сын или дочь начальника.

Единственное, при Vale обсуждать это стрёмно. С его стороны как агитация: "Русски зольдатен! Ваше командование некомпетентно и не ценит ваши жизни, вас плохо кормят и вооружают! Убивайте командиров, комиссаров и жидов и переходите к нам в доблестный германский армия. У нас вы получите питание, хорошее отношение, умных и заботливых командиров. Ваш товарищ ***e перешел к нам — он воюет на лучший германский танк Тигр, может содержать трех женщин, у него будет домик в Германия. Мы его щедро наградили. Переходите к нам, и у вас тоже будет всё тоже самое. Сейчас ваш бывший товарищ выступит перед вами..."

Iva> Там есть вторая более любопытная колонка - ФОТ в месяц по данной ставке. И он только в нескольких должностях выше, чем оклад.
Iva> Как у бухгалтерии получится выплатить выше ФОТ - я не понимаю

Там в таблице указано число ставок, и ФОТ, соответственно, число ставок * зарплата. Всего лишь.

Серокой> Из плюсов - график работы три дня в неделю.

Ну да. Как я и говорил - два дня в неделю зарабатываешь на жизнь, остальное время занимаешься наукой. Или кто-то другой зарабатывает научному сотруднику на жизнь.

Почему-то, правда, результат по стране получается интересный.

Глава РАН заявил об отставании России в научной сфере
Москва. 21 января. INTERFAX.RU - Президент Российской академии наук Владимир Фортов заявил, что Россия существенно отстала в научной сфере, опустившись до уровня Ирана, а вводимые в РФ научные стратегии не сильно улучшили ситуацию.

"Во всем мире наблюдается буквально взрывной рост научной сферы, за которой мы, к сожалению, явно не успеваем. Нам в академии кажется, что одной из главных задач стратегии (научно-технологического развития - ИФ) должно быть срочное исправление тревожной, недостойной для нас ситуации, когда рост наших публикаций за 15 лет составил всего 12% против 10-кратного роста в Китае и трехкратного в Индии", - сказал Фортов в четверг на заседании совета при президенте РФ по науке, технологиям и образованию.

"При этом по количеству статей Китай нас обогнал в 1997 году, Индия - в 2005 году, а Бразилия - в 2007 году. В спину дышит Иран. К сожалению, в докладе об этой задаче не было ни слова", - добавил президент РАН.

По его словам, за последние годы было разработано порядка 20 различных документов, определяющих развитие России в научной сфере. Однако, считает Фортов, ни один из этих документов не был выполнен.

"Это в основном из-за того, что в них отсутствовали механизмы реализации планов. В свое время президент академии академик Александров говорил: чтобы принять стратегию или программу - это 5% дела, а 95% - ее выполнить. Необходимых механизмов реализации нет ни в докладе, ни в материалах", - посетовал Фортов.

 

Выделение мое.

Vale> Ну да. Как я и говорил - два дня в неделю зарабатываешь на жизнь, остальное время занимаешься наукой.
Наукой или преподаванием? Может, три дня - преподаванием, два дня - наукой?
У нас ВУЗы наукой не занимаются в основной массе. А вот обратное - верное, многие из НИИ (нашего в том числе) - преподают.
Или я вот не преподаю, но у меня дипломник защищается на след. неделе тоже. У нас отделена наука от преподавания, не понимаю, почему вы смешиваете.

Vale>> Ну да. Как я и говорил - два дня в неделю зарабатываешь на жизнь, остальное время занимаешься наукой.

Серокой> Наукой или преподаванием? Может, три дня - преподаванием, два дня - наукой?

Во всех известных мне случаях эта фраза означала единственный вариант - "ты обязан быть на работе и работать - три дня в неделю, хотя формально тебе платят за пять. Остальное время можешь зарабатывать себе на жизнь, потому что иначе ты не выживешь".

Хоть преподаванием (мои коллеги репетиторствуют), хоть программированием для банка (кстати, преподаватель одного неплохого околовоенно-технического ВУЗа именно так и выживает).

Серокой> У нас отделена наука от преподавания, не понимаю, почему вы смешиваете.

Вы знаете, тут в универститетах она тоже отделена. Есть исследовательский персонал (я в этой категории), есть исследовательско-преподавательский, есть чисто преподаватели.
Так что это вам кажется, что Россия чем-то уникальна.

Vale> Во всех известных мне случаях эта фраза означала единственный вариант - "ты обязан быть на работе и работать - три дня в неделю, хотя формально тебе платят за пять.
Речь идёт о преподавателе. У ваших знакомых учебных часов на все пять дней вплотную?

Vale> Так что это вам кажется, что Россия чем-то уникальна.
Эм? Я писал, что Россия уникальна? Это вы сказали, что преподаватели МГУ занимаются научной деятельностью.

Vale> Выделение мое.

Кстати, о выделении. Почему-то у нас ФАНО тоже решила, что количество статей - это показатель результативности науки. Да даже не оно, ПРНД ещё Фурсенко придумал.
В итоге институтам приходится гнать совершенно лажовые публикации, местами ни о чём, местами в сторону от основной работы, только чтобы институту не было больно за низкий суммарный ПРНД.
Одна видимость работы создаётся...

Серокой> В итоге институтам приходится гнать совершенно лажовые публикации, местами ни о чём, местами в сторону от основной работы, только чтобы институту не было больно за низкий суммарный ПРНД.Одна видимость работы создаётся...

Библиометрия - не панацея. Но других, лучших вариантов никто не придумал.

P.S. В Европах тоже важно, сколько и где публикуешь. И что студенты о тебе думают, тоже. Но наука вполне себе прет.

Михаил Дубина: Наука победит мракобесие, но только когда оно дойдет до апогея

ЮНЕСКО ежегодно присуждает ученым золотые медали за вклад в развитие нанонауки. В 2016 году из восьми лауреатов половина — россияне. В их числе петербуржец Михаил Дубина, заведующий лабораторией нанобиотехнологий, первый проректор Санкт-Петербургского академического университета, доктор медицинских наук, член-корреспондент РАН."Фонтанка" попросила ученого объяснить в понятных словах, что сегодня не так с российскими нанотехнологиями, если за рубежом за них дают медали, а в России про них ничего толком не известно, не напрасно ли академики противились реформе РАН и чем все-таки занимаются в «Сколково».

– Михаил Владимирович, в 2013 году в журнале «Эксперт» вы опубликовали в ответ на реформу РАН эссе под пессимистичным заголовком «Сумерки науки — закат страны». Все же вроде бы обошлось, РАН функционирует, академики работают?

– Науку в России реформировали и раньше, но никогда не было так, чтобы у научного сообщества забирали все средства для реализации науки.
Образно говоря, академики рулили некоей машиной. Может быть, рулили не очень хорошо. Да и машина поизносилась. Но как минимум надо было спросить у научного сообщества, как они себе эту реформу представляют.

– И эта дискуссия затянулась бы лет на 10.

– Либо надо было поставить четкие задачи. А получилось, что академиков, которые были за рулем, пересадили даже не на пассажирское сиденье, чтобы они показывали чиновникам, куда ехать. И даже не в кузов. Их же "повысили" — посадили на крышу. Чтобы они оттуда, с крыши, указывали чиновникам дорогу.
Не зря, наверное, президент нашей страны Владимир Путин уже третий год продлевает мораторий на управление имуществом и кадрами Российской академии наук. Значит, что-то не так было сделано. В январе 2016 года на заседании Совета по науке и образованию при президенте этот мораторий продлен еще на один год.



– Можете привести конкретный пример негативных последствий реформы?

– Негативные последствия в науке, к сожалению, проявляются не сразу.

– Два года ведь уже прошло.

– И что? Формально все в порядке: бывшие институты трех академий деньги получают, людей не увольняют без видимых причин. Внешне все хорошо, и вроде бы нет повода плакаться. Чиновники что-то упорядочивают, вот массу какого-то академического имущества «нашли». Как можно найти государственное имущество? Оно и было государственным, но в оперативном управлении. Но они меняют директоров научно-исследовательских институтов на людей, у которых даже научных степеней нет. А негативные последствия скажутся потом. И, наверное, если не будет такой же критичной и срочной востребованности прорывных научных результатов, как во время Великой Отечественной войны, последствия могут не сказаться никогда. Формально все есть, академия существует. Но умирает.

– Критическая востребованность может наступить в любую минуту — сейчас же снова враги кругом, и снова только два союзника у России: армия и флот.

– Да, так и есть. Но острый момент осознания этого еще не наступил. Например, реальное осознание значимости фундаментальных научных заделов в нашей стране в прошлом веке по-настоящему пришло даже не до, а после Великой Отечественной. Когда были взорваны Хиросима и Нагасаки. Когда стало понятно, что все достижения Великой Победы, за которую были отданы десятки миллионов жизней целого поколения, могут быть просто стерты.

Но ведь никто не изобретал атомную бомбу из интереса, чтобы потом предложить государству. Для свершившегося после 1945 года научного прорыва нужны были квалифицированные кадры, научные направления, которые могли бы стать основой для быстрой реализации государственного запроса. А мы сейчас идем к тому, что у нас и этого не будет. Встанет вопрос, что нам срочно что-то нужно. И отвечать на него будет директор института, который ничего не знает. Зато создан им четко управляемый, но не творческий коллектив.

– Считается, что нанотехнологии — это не только польза, но и одна из главных угроз будущего.

– Абсолютно верно. Синтетические вещества размером до 100 нанометров не только проявляют новые свойства, но и проходят через все биологические барьеры.

– Это серьезнее, чем биологическое оружие?

– Я считаю, что особо опасные вирусы гораздо серьезнее. Но с помощью нанотехнологий можно создать направленное оружие, которое в перспективе сможет поражать только врага, «обходя» своих.

Шарль де Голль говорил: «Мы всегда готовы к предыдущей войне». На момент начала следующей войны мы не знаем, что победит. В XVIII веке и в Первую мировую это была конница, а победила техника (артиллерия, танки, самолеты), с которых начиналась Вторая мировая. А Третья мировая – «холодная война» – началась с атомного сдерживания. Но победила в итоге экономика. Что станет оружием в дальнейшем и победит экономику, еще неизвестно.

– Есть мнение, что в нашей стране политика активно громит экономику, которая, судя по всему, победила науку. Или еще не все потеряно?

– Проблемы для общества, как следствие вреда, наносимого науке, проявляются через много лет. Самый яркий пример в советское время – генетика. С идеологической точки зрения, генетика тогда была признана наукой буржуазной и не нужной Советскому Союзу. Мы не развивали эту область. В результате генетика сегодня является основой биофармацевтической промышленности. А у нас не сформировались научные направления, у нас не было задела. Мы его разрушили. Вот сейчас такое же разрушение ведется по всей науке в целом.

– Но кто-то же, как лягушка в кувшине с молоком, барахтается. И даже медали ЮНЕСКО за это получает. Кстати, за что именно?

– Эту медаль мне присудили не за конкретное достижение, а за совокупность работ.

– А что это за награда, какова ее репутация в научной среде?

– Честно говоря, понятия не имею. Для меня важнее оценка моих коллег, а не медали, которые навешиваются. Я воспринимаю это как достижение всего коллектива, работающего под моим руководством. Мы занимаемся многими направлениями, от создания новых лекарств и методов лечения онкологических заболеваний, например рака молочной железы и рака крови, до ранней диагностики социально опасных заболеваний с использованием новейших физических разработок.

– А есть ли у вас технологии, которые уже внедряются в практику?

– Чтобы внедрять что-то в практику — для этого должна быть, собственно, практика. Должна быть индустрия. Масштабное производство.

– Но в Петербурге же развивается целый фармкластер.

– Любые фармацевтические компании вкладывают ресурсы, как правило, рассчитывая на собственные разработки и исследования. Отечественные фармацевтические производства специализируются в основном на дженериках – то есть используют знания о тех препаратах, которые уже исследованы и показали коммерческую выгоду на рынке, на разработку которых уже были затрачены миллиарды долларов. Создать дженерик и запустить его на рынок — это основной «инновационный» подход сегодня.
Покажите мне хотя бы одно лекарство, которое было разработано в России после 80-х годов?

– А "Фейсбук" и Интернет в целом почему так мало знают о российских нанотехнологиях?

– Самый легкий способ — это сравнивать российский и зарубежный опыт по практическому приложению научных разработок. Но на Западе есть целая индустрия, которая востребует научные результаты, например чтобы обойти конкурента. И они требуют: дайте нам что-то новое. А у нас требовать некому. Даже если бы сейчас вдруг оказалось множество собственных конурентных разработок — но кто возьмет их здесь, в России? Есть ли собственная масштабная индустрия, которая будет рисковать миллиардными вложениями для того, чтобы обойти на рынке западных конкурентов?

– На примере какой-нибудь вашей разработки можем смоделировать идеальную ситуацию? Например, есть у вас методика диагностирования рака. Для того, чтобы провести ее через все испытания и вывести на рынок, надо столько-то миллиардов, зато через столько-то лет ее можно будет использовать и спасти от рака молочной железы половину женщин в Петербурге.

– На самом деле все не так. Вы все не совсем правильно понимаете. Начинать надо с обратного. Для любого заказчика, будь то фармацевтическая индустрия, или медицинская отрасль, или военное ведомство, нужен конечный, эффективный, конкурентоспособный продукт. Вещество, лекарство, технология и т.п. Так вот, они прежде всего оценивают объем вложений, чтобы получить один конечный конкурентоспособный продукт. Если какая-то биотехнологическая компания планирует получить диагностический инструмент, она сначала должна дать научному сообществу гранты или завести у себя научно-исследовательский отдел, который за какое-то время будет разрабатывать разные подходы к проблеме.

- И может заниматься этим 20 лет.

– Да, а может, это и за год произойдет — никто не знает. И этот отдел наработает массу всего, множество химических веществ синтезирует. На этом этапе можно определить затраты. Дальше надо выбрать, что из всего этого будет работать не только на клетках, но и на животных. Исследования на животных — жутко затратное дело. И потом начинается первая из четырех фаз клинических испытаний с участием людей. Наименее опасные образцы идут во вторую фазу испытаний и так далее. В результате фармкомпания получает эффективное лекарство стоимостью до миллиарда долларов, который она внедряет на рынок, рассчитывая покрыть затраты и получить прибыль. Но и "отсеянные" на первых этапах потенциально эффективные технологии тоже являются доходом. «Сырые» патенты покупают другие компании для создания "собственного продукта". Этим занимается большинство фармкластеров в Индии, в Китае. И в России.

– Для кого вы работаете, если реализовать результаты труда в России невозможно?

– Для будущего.

– Будущее настанет, а технологии устареют.

– А что делать, если не нужно все это нашему времени. Например, законы Менделя были открыты на сто лет раньше.

– Ну какой-то же поворот в мозгах у элиты происходит, наверное? Все начинают всматриваться в свое, родное, отдыхать в России, печься об импортозамещении. Чувствуете, что какой-то сквознячок подул и в вашу сторону?

– Мы все это слышим, но как мы должны это почувствовать? Придет вдруг добрый богатый дядя и спросит: а есть у вас разработки, которые мы готовы реализовать в бизнесе и затратить миллиарды долларов?

– А вдруг придет? Что вы ему скажете?

– Мы скажем: возьмите. Для чего же мы постоянно публикуемся в зарубежной и отечественной печати?

– И какая разработка самая «готовая» сегодня?

– Например, диагностика неизлечимого рака молочной железы. Самая большая проблема с раком молочной железы в том, что в 30% случаев рецидив заболевания возникает даже после удаления опухоли на ранних стадиях и полноценного высокотехнологичного лечения, включающего химиотерапию, иммуномодуляторы и лучевую терапию. И проблема в том, что заранее никто не может прогнозировать, помогут тебе все эти методы лечения или нет. Для женщин это принципиально важно — попадешь ты в группу, и тебе вовремя проведут релевантную терапию, или тебе надо в группу, которую заведомо надо лечить химиопрепаратами. Такая диагностика не интересна для фармацевтических компаний. Но мы взяли образцы пациенток, которым любая терапия не помогает вообще, и сравнили с образцами тех, кому терапия помогла. Если отталкиваться от того, кому впоследствии можно было бы продать разработку, — это приспособленчество, а не наука. Вот идти в зону неизвестного, не зная, что ты получишь и можешь ли получить вообще, — это наука. А стремиться набрать грантов и вовремя отчитаться по ним или совместно с зарубежными исследователями напубликовать кучу высокоимпактовых статей — это не наука.

– То есть вы стали искать в группе заведомо обреченной.

– Да, мы стали искать там. Стандартными методами, даже западными, отличий было не найти. А вот с технологией полногеномного секвенирования на 6 млн участков генов, которую в Стэнфорде недавно разработали, — а обычно смотрят 600 тысяч участков, — различия нашлись. Они могут стать основой для диагностики тех случаев, когда у пациентки обнаруживается подозрительный ген. Например, такой, из-за которого Анжелина Джоли, говорят, удалила себе молочные железы, и может быть, что напрасно. Да, нарушение гена BRCA-1 в 80% случаев приводит к развитию рака молочной железы. Но, может быть, она относится к оставшимся 20%?

– А сейчас вы могли бы дать ответ на этот вопрос?

– Пока не могли бы. Но если исследования будут поддержаны, вероятно, сможем. Хотя кому бы это было бы нужно? Фармацевтическим компаниям это не нужно, прибыли здесь не будет. Это, очевидно, нужно тем женщинам, которых будут долго лечить заранее неэффективными токсичными препаратами, а не искать новые методы излечения. Но у нас весь мир ориентирован на экономику, а не на человека.

– Как вам удается договариваться с этим государством, которое тоже, получается, ориентировано на экономику, а не на человека?

– Мы не договариваемся, а живем в нем. У нас здесь, в Академическом университете, не на словах, а на деле процветает культ науки и образования. И я горжусь тем, что работаю в таком коллективе.

– Термин «нанотехнологии» в обиходе используют не по назначению?

– Ну, назвали так область по размерной категории частиц — от 1 до 100 нанометров. Какая разница, как называть? Нанотехнологии определяются не только размером частиц, но и их искусственным происхождением, а главное – управляемостью процессов. Вот говорят: масло нанотехнологичное, или крем. Ну где же там нанотехнологии? Чем мы там управляем?

– А почему в России нанотехнологии стали именем нарицательным и вызывают преимущественно сарказм?

– Думаю, что этот термин заведомо был обречен на осмеяние. Это примерно как заявлять, что мы преобразуем мир – без более или менее серьезного фундамента знаний. Эдакие Нью-Васюки. Причина – громогласные заявления, особенно людей, которые действительно не понимают, с чем имеют дело.

– Это Чубайс, получается, виноват, он же заявил в 2009-м, что к 2015-му нанотехнологии должны стать основой экономики?

– А кто Чубайс по образованию? И почему он делал такие заявления? РОСНАНО исходно не было заточено на науку. Это коммерциализация. Но чтобы коммерциализировать какую-нибудь нанотехнологическую разработку, ее сначала надо изобрести. Ведь цель была – сразу создавать компании и продавать. А что продавать-то?

– То есть РОСНАНО опередило свое время.

– Что ж, будем считать так. А «Сколково» действует более широко.

– Что, еще сильнее опережает?

– Это фонд коммерциализации научных разработок. И "Сколково" тоже не вкладывает деньги в научные исследования.

– Но вы же состоите в консультативном научном совете фонда «Сколково».

– Мы консультируем, когда нас спрашивают.

– А когда в последний раз вас в «Сколково» о чем-то спрашивали?

– Мы заседаем каждый квартал. Один-два дня. Заслушиваем отчеты о том, что сделали кластеры по отдельными направлениям. Сотрудники фонда сами принимают решения, что важно, что не важно. Это же бизнес-сообщество. Там отбор коммерчески значимых проектов происходит "невидимыми" экспертами — не нами. И то, что мы высказываем свое мнение, не мешает процессу — караван идет.
Но я верю в то, что прогресс науки поможет в конце концов победить мракобесие. Но, видимо, только тогда, когда это мракобесие дойдет до своего очередного апогея.

– То есть сейчас еще не апогей?

– Нет, что вы. Вот когда скажут, что спутники на самом деле не летают и вообще космоса нет — тогда пора будет поднимать старые манускрипты и жечь очередного Джордано Бруно.

Вот здесь, в Академическом университете, у нас оазис. Ни в одном другом учреждении в стране нет такой свободы творчества, которую создал замечательный человек, ученый и гражданин — единственный живущий в России нобелевский лауреат академик Жорес Иванович Алферов. Ему не нужно самоутверждаться. Он понимает, что будущее растится сейчас. И он поддерживает научные проекты, которые не обязаны немедленно приносить прибыль здесь и сейчас. Проекты, в которых ставятся заведомо непреодолимые, прорывные задачи. Думаю, что это можно сравнить с физиками-ядерщиками 30-х годов. Как на них смотрели в период подъема народного хозяйства, когда стране нужны были новые плуги и тракторы? Чем они занимались с точки зрения власти? Они не вноcили свою лепту в народное хозяйство. Хорошо, всех не убили к тому моменту, когда они реально потребовались.

– А потом их рассадили по шарашкам при лагерях, и там они оказались очень полезны.

– Что ж, наверное, шарашка — это и есть оптимальный путь для создания и развития чего-то нового. И если потребуется стране, то я с удовольствием пойду в такую "шарашку", где были бы собраны талантливые ученые и ставились бы реальные задачи научного прорыва, обеспеченные всемерной поддержкой общества и государства.

– А семья ваша что на это скажет?

– В шарашках тоже были семьи — в поселениях рядом.

– Вы что, на полном серьезе считаете, что ученых надо собрать и запереть где-нибудь на Соловках?

– Нет, конечно. Я за то, чтобы власть показала реальную заинтересованность в том, что делает наука. А не формальную: сколько имущества можно куда-то перебросить, как им эффективно распоряжаться или прибыльно приватизировать, убрать стариков и поставить некомпетентных молодых директоров. Проявите заинтересованность в конечном результате, а не в самом процессе. А у нас сейчас, к величайшему сожалению, все по Кафке — процесс ради процесса.



Vale> Библиометрия - не панацея. Но других, лучших вариантов никто не придумал.

Как раз ПРНД а-ля Фурсенко в этом плане и то лучше.
Потому что учитывает участие в конференциях, подготовку студентов и аспирантов, и, в том числе, участие в НИР и ОКР (чем наука и занимается на самом-то деле).

Серокой> Как раз ПРНД а-ля Фурсенко в этом плане и то лучше. Потому что учитывает участие в конференциях, подготовку студентов и аспирантов, и, в том числе, участие в НИР и ОКР (чем наука и занимается на самом-то деле).

Я, кажется, рассказывал тут о некоторых "ученых"...

Ни одной публикации. Сто докладов на конференциях медиков в том числе "международных", в Нью- Васюках. ПРНД - до небес.

Кстати, о медиках - я тут показывал пример.

Думаете, это случайность? Или думаете, она не вырастит десяток- другой таких же, как она сама?

Vale> Я, кажется, рассказывал тут о некоторых "ученых"...
Некоторые - не показатель. Точно так же статьи ни о чём могут быть.
А в массе это работает лучше.
Ну и наконец - у меня последние полгода ни одной статьи. Я студента готовил - вот он защитился. Это, конечно, повод сказать, что я ничего не сделал для науки вообще. Если судить именно по публикациям.

Vale>> Я, кажется, рассказывал тут о некоторых "ученых"...
Серокой> Некоторые - не показатель. Точно так же статьи ни о чём могут быть.

Я о том, что ПРНД - тоже та еще "метрика". Кстати, как вы думаете, если работа сделана на Западе в соавсторстве с кем-то (последний автор в статье), как вы думаете, сколько процентов вклада прилично писать для ПРНД, если ты второй автор из пяти?
Слышал про случаи, когда писали 80%. И ничего, сходило с рук.

Vale> сколько процентов вклада прилично писать для ПРНД, если ты второй автор из пяти?
Прилично? По методике расчёта, прилагаемой к ПРНД, просто делится поровну на всех. По крайней мере не припомню деления на наших и западных.

Серокой> Прилично? По методике расчёта, прилагаемой к ПРНД, просто делится поровну на всех. По крайней мере не припомню деления на наших и западных.

Насколько я слышал, методика в разных заведениях разная. В некоторых - ты заявляешь свой вклад, насколько совесть позволяет. И получается вот так.

Или пудришь уши медикам на "научно-практических конференциях". При этом все всё понимают, но ради (произносить с придыханием) "атмосфэээры" ничего делать не хотят.

Vale> Или пудришь уши медикам на "научно-практических конференциях".
Кстати, как правило, к конференции выпускается сборник статей на основе докладов. Или наоборот. Вот вам и печатная публикация.

Серокой> Кстати, как правило, к конференции выпускается сборник статей на основе докладов. Или наоборот. Вот вам и печатная публикация.

Сколько раз можно рассказывать то же самое в качестве "приглашенного докладчика" на очередной "научно-практической конференции медиков Энской Губернии"? "Губерний" много, можно еще и на совместных российско-корейских, российско-китайских, российско-монгольских... и так- далее вплоть до российско- финских конференциях доложиться.

А сколько раз можно опубликовать это же в формате статьи в приличном рецензируемом издании?

Vale> Сколько раз можно рассказывать
Сколько угодно, переименовывая статью. Но так с любой можно. И у вас всё расно статьи копятся.
Vale> в приличном рецензируемом издании?
А за приличное (ВАКовское) издание, кстати, ПРНД выше дают.