«Чернобыль» — мини-сериал HBO

Беня> А что ещё могло быть в материалах суда?

Адвокат Фомина:
Против статьи 220 часть 2 у него возражений не возникло. Фомин признал свою вину, раскаялся. Что
касается статьи 165 части 2, связанной с злоупотреблением служебным положением, то этого не было.
Просил учесть некомпетентность Фомина в вопросах ядерной энергетики. Сказал, что назначение обвиняемого на должность главного инженера атомной электростанции - это просчет Минэнерго СССР. Сам
Фомин полагался на своих заместителей Лютова и Дятлова. Повлияло и незнание конструктивных
недостатков РБМК. Он считал их технически совершенными. Попытки подсудимого изменить
структуру управления АЭС в министерстве не поддержали. Надо учесть и то, что он перед аварией был
серьезно болен. При таких обстоятельствах ему требовалось проситься в отставку, а министерству
поддержать ее. Он не может быть осужден по статье 165. Он не превышал своих полномочий, не
посылал людей работать в высоких радиационных полях. Есть примеры обратного порядка, когда
Фомин снимал персонал с опасных участков.

Фомин:
- Я признаю свою вину и глубоко раскаиваюсь. Почему я не обеспечил безопасности АЭС? Я по
образованию электрик и 17 лет этим занимался. Согласившись занять должность главного инженера
атомной станции, я был на краткосрочных курсах, потом самостоятельно изучал новое производство.
Но из-за недостатка времени, я не смог полностью изучить все тонкости физики.... Перед аварией я
более четырех месяцев после автоаварии пролежал в неподвижном состоянии. Организм сильно ослаб.
Я искренне осознал свою вину. И верю, что суд всесторонне подойдет к решению моей
судьбы.

 

В результате такого отношения Лаушкина к своим служебным обязанностям, на АЭС создалась атмосфера бесконтрольности и безответственности, при которой грубые нарушения норм безопасности не
вскрывались и не предупреждались. Только за период времени с 17 января по 2 февраля 1986г. на
четвертом энергоблоке ЧАЭС, без разрешения главного инженера, шесть раз выводились из работы автоматические защиты реактора, чем грубо были нарушены требования главы 3 Технологического регламента по эксплуатации блоков Чернобыльской АЭС. Подсудимый Лаушкин, как инспектор по ядерной безопасности, на эти нарушения не реагировал.

 

Фомин, Дятлов, Коваленко не оговорили в программе испытаний остановку реактора в момент
начала испытаний, что дало возможность оперативному персоналу вывести из работы аварийную
защиту АЗ-5 по останову двух турбин, они не увязали между собой тепловую мощность реактора и
электрическую мощность генератора; не регламентировали отвод из контура излишнего пара; не
предусмотрели должных мер автоматической или ручной компенсации быстрых изменений
реактивности в условиях эксперимента. В нарушение п.1.10 Регламента, без какого либо согласования
и технического обоснования Фомин, Дятлов и Коваленко дали согласие смонтировать и подключить
на блочном щите управления (БЩУ - 4) нештатный управляющий узел - так называемую "кнопку
МПА", чем была изменена штатная схема, связанная с обеспечением ядерной безопасности на
период проведения эксперимента и существенно снижена безопасность работы реакторной установки.
Брюханов, Фомин, Лаушкин организацию работы по подготовке эксперимента не контролировали, на
проводившихся испытаниях не присутствовали.
Ответственный за испытания Дятлов проведение эксперимента поручил малоопытному СИУРу
Топтунову и начальнику смены блока Акимову. Начальник смены станции ( НСС ) Рогожкин контроля
за проведением испытаний не осуществлял. Зная, что 26.04.86 на 4-м блоке будут проводиться
испытания ТГ-8 в режимах выбега для обеспечения собственных нужд, Рогожкин в нарушение пунктов
5.3; 5.4; 5.8 должностной инструкции даже не ознакомившись с программой испытаний дал разрешение
на ее проведение, несмотря на то, что в программе не были предусмотрены реальные меры по
обеспечению ядерной безопасности, не проконтролировал готовность персонала к испытаниям; не
осуществлял контроля за выполнением программы и технологического регламента во время ее
проведения.

Неоднократные отсрочки намечаемых испытаний привели к спешке в работе персонала и
проведению испытаний в ночное время. В 23ч.10 мин. 25 апреля 1986г. персонал станции приступил к
проведению испытаний и снижению тепловой мощности блока. 26 апреля в 00часов 28мин. в процессе
уменьшения мощности реактора ниже установленного программой минимального уровня (700 МВТ),
при переходе от управления реактором системой локального регулирования мощности (ЛАР) к
управлению системой АР, в результате ошибки оператора на несколько минут мощность снизилась до
нуля. К 1часу 06 мин. ее удалось поднять лишь до уровня 200 МВТ, вместо 700 МВТ по программе.
При этом активная зона реактора не была обеспечена минимально необходимым запасом
реактивности, в связи с чем значительно усложнилось управление реактором, была ослаблена его
защита. В этом случае реактор надлежало заглушить, но персонал этого не сделал. Не был остановлен
реактор, как это следовало сделать, и перед началом испытаний, а аварийная автоматическая защита
была из-за ошибочных действий персонала заблокирована. В 1час 23 мин.04 сек. были закрыты
стопорные клапаны турбины и начаты испытания выбега турбогенератора с нагрузкой собственных
нужд.
В связи с увеличением паросодержания в каналах, ростом реактивности, неустойчивым состоянием
реактора, вибрацией трубопроводов и оборудования, оперативный персонал в 1час 23 мин.40 сек.
вручную ввел в действие аварийную защиту. В это время в реакторе увеличилась положительная
реактивность, что привело к резкому разгону - повышению мощности реактора, разогреву топлива и
тепловому взрыву.

Дятлов технически не обосновал и не согласовал с заместителем главного инженера станции по науке
отвод излишнего пара от реактора, подключение к реактору всех ГЦН. По его указанию в 14 часов 25
апреля 1986г. была выведена из работы и позднее не восстановлена быстродействующая система
аварийного охлаждения реактора, чем были грубо нарушены требования параграфа 30.5 ПТЭ, пункта
2.10.5 и главы 3 Регламента. Зная, что в первом часу ночи 26 апреля 1986г. реакторная установка
работала с недопустимо малым запасом реактивности (менее 26 стержней), в нарушение требований
главы 9 Регламента Дятлов не принял мер к устранению этого нарушения. В 00 час.30 мин. того же
дня, в присутствии Дятлова СИУР Топтунов по неопытности снизил мощность реакторной
установки до нуля, в связи с чем произошло "отравление" реактора ксеноном, после чего по указанию
Дятлова, действовавшего вопреки требованиям Регламента о немедленном в таком случае глушении
реактора, начал подъем его мощности не имея минимального запаса реактивности. Примерно через 10
минут, по указанию Дятлова было допущено еще одно грубое нарушение гл.3 Регламента - сменный
персонал вывел из работы защиту АЗ - 5 по ряду параметров.
Вопреки п.2.1 программы испытаний Дятлов распорядился проводить их при работе реактора на
мощности 200 МВТ, вместо необходимых для безопасной работы 700-1000 МВТ.