Реклама Google — средство выживания форумов :)
№ 150. Приказ адмирала Колчака об аресте членов Комуча
Гор. Омск, 30 ноября 1918 г. № 56.
= Бывшие члены самарского Комитета членов Учредительного Собрания, уполномоченные ведомствами бывшего Самарского Правительства, не сложившие своих полномочий до сего времени, несмотря на указ об этом бывшего Всероссийского Правительства, и примкнувшие к ним некоторые антигосударственные элементы в Уфимском районе, в ближайшем тылу сражающихся с большевиками войск, пытаются поднять восстание против государственной власти: ведут разрушительную агитацию среди войск; задерживают телеграммы верховного командования; прерывают сообщения западного фронта и Сибири и с оренбургскими и уральскими казаками; присвоили громадные суммы денег, направленные атаману Дутову для организации борьбы казаков с большевиками, пытаются распространить свою преступную работу по всей территории, освобожденной от большевиков.
Приказываю:
§ 1. Всем русским военным начальникам самым решительным образом пресекать преступную работу вышеуказанных лиц, не стесняясь применять оружие.
§ 2. Всем русским военным начальникам, начиная с командиров полков (включительно) и выше, всем начальникам гарнизонов арестовывать лиц для предания их военно-полевому суду, донося об этом по команде и непосредственно – начальнику штаба верховного главнокомандующего.
§ 3. Все начальники и офицеры, помогающие преступной работе вышеуказанных лиц, будут преданы мною военно-полевому суду.
Такой же участи подвергнуть начальников, проявляющих слабость и бездействие власти.
Верховный правитель и верховный главнокомандующий адмирал Колчак.
Газ. «Русская Армия», №13, от 3 декабря 1918 г. =
Питание.
Средний русский чернорабочий съедал в день полтора фунта черного хлеба, полфунта белого, полтора фунта картофеля, четверть фунта крупы, полфунта говядины, осьмушку сала и осьмушку сахара.
На следующий день, от имени начальника гарнизона г. Омска был распубликован приказ, в котором предлагалось всем бежавшим из тюрьмы явиться обратно в трёхдневный срок (Д. Раков в своей брошюре удостоверяет, что срок для возвращения был дан однодневный. Однако официальными документами устанавливается трёхдневный срок). Возвратившимся добровольно гарантируется безнаказанность, так как побег признавался вынужденным. Неявившимся же в указанный срок приказ грозил расстрелом на месте задержания. Та же кара предусматривалась для хозяев квартир, где бы беглецы по истечении срока были обнаружены.
Некоторые из бежавших: Феодорович, Нестеров, Филипповский, Иванов, Сперанский и Владыкин не пожелали вернуться в тюрьму и скрылись из Омска. Другая же часть, а именно: эсеры Девятов, Кириенко, Фомин, Барсов, Саров, Локотов, Павлов, Лотошников, Подвицкий и социал-демократы Маевский и Брудерер решили вернуться в тюрьму, доверяя опубликованному приказу, гарантировавшему их безопасность. Их родственники, в день распубликования приказа обращались по этому поводу, через близких им местных кооператоров к министру юстиции Старынкевичу и другим начальствующим лицам и спрашивали, как поступить. Они получили успокоительные заверения в том смысле, что арестованные могут вполне спокойно вернуться в тюрьму и, что им ничто не угрожает. Старынкевич, помимо того уверил, что после наступления некоторого успокоения и выяснения их непричастности к мятежу, многие из арестованных будут совершенно освобождены за отсутствием серьёзных оснований к их дальнейшему задержанию. В тот же день Девятов, Фомин, Кириенко, Маевский, Брудерер и др. Добровольно явились в тюрьму и были рассажены по камерам.
На следующий день на берегу Иртыша нашли девять изуродованных трупов, среди которых были опознаны: Нил Фомин, Брудерер, Кириенко и др. Судебно-медицинским осмотром трупов было установлено, что убитым нанесено много сабельных ударов и штыковых ран во время завязавшейся борьбы. Очевидно, убитые отчаянно сопротивлялись.
Когда этот вопиющий факт стал известен в городе, общество пришло в крайнее возбуждение. Уже одно то, что убитые добровольно вернулись в тюрьму, исключало всякую необходимость не только казни, но и каких-либо других репрессий. Наконец, если бы убитые были казнены по приговору военно-полевого суда, то можно было бы, учитывая тогдашнюю обстановку с этим примириться. Тут же произошла бессудная расправа над беззащитными людьми, ненужная никому, разве только злейшим врагам адмирала и его правительства. Естественно, что возмущение по поводу этого факта охватило в равной мере правительство, общественные организации и союзные миссии, к которым родственники убитых обращались с жалобами.
В 20-х числах сентября последовал его приказ N 281 об учреждении Чрезвычайного суда из четырех лиц: от чехословацких войск по назначению Командующего Поволжским фронтом, от Народной армии по назначению Управляющего Военным ведомством, от Военно-судебной части Военного ведомства и от Ведомства юстиции. В компетенцию суда входило рассмотрение дел по обвинению в преступлениях, которые "представляются настолько очевидными, что не требуют предварительного следствия": 1) восстания против существующей власти, подстрекательство к бунту и мятежу; 2) сопротивление военной власти; 3) нападение на воинские части Народной армии или союзнические войска, истребление или расхищение военного имущества, повреждение или разрушение предприятий, работающих на оборону; 4) умышленная порча или разрушение путей сообщения, телеграфов и телефонов; 5) государственная измена; 6) шпионаж, 7) покушение на насильственное освобождение арестантов; 8) призыв к неисполнению распоряжений гражданской и военной власти; 9) призыв к уклонению от военной службы или от участия в военных действиях; 10) умышленный поджог; 11) злонамеренное распространение ложных слухов, могущих создать панику среди населения или вызвать беспорядки и народные волнения.
Признанные виновными в совершении означенных преступлений приговаривались к смертной казни 244.