[image]

"Психология зла"

о геноцидах и не только - путь из бюргера в эсэсовцы
 
+
+1
-
edit
 

Fakir

BlueSkyDreamer
★★★★☆
Психология зла

Психология зла

Сергей Ениколопов «Троицкий вариант» №15(159), 29 июля 2014 года и №16(160), 12 августа 2014 года Сергей Ениколопов. Фото Н. Четвериковой («Полит.ру») Публикуем расшифровку выступления известного социопсихолога Сергея Ениколопова в «ProScience Театре» 22 июня 2014 года. Сергей Николаевич — канд. психол. наук, руководитель отдела медицинской психологии Научного центра психического здоровья РАМН, зав. кафедрой криминальной психологии факультета юридической психологии Московского городского психолого-педагогического университета. // Дальше — elementy.ru
 



...

Когда тутси и хуту в Руанде уничтожали друг друга, они называли друг друга «тараканами» и т. п. Это не выпадает из общей картины пропаганды, врагов всегда изображают как отвратительных существ. Есть работа, где проанализированы военные плакаты и карикатуры всех стран, которые участвовали в мировых войнах и холодной войне. Оказалось, что во всех карикатурах идет обращение к такой социальной эмоции, как отвращение. Там враг всегда выступает как таракан, крыса, земноводное. А другая сторона — люди благородные.

...


Есть замечательная работа, в которой анализируется батальон резервистов немецкой армии, по которому сохранилась документация. Она интересна тем, что батальон оказался просто калькой социально-демографической характеристики Германии. По возрасту, по образованию и прочее. (Так случайно получилось.) Они служили в Польше. Командир получил приказ, что нужно уничтожить одно еврейское местечко. Понятно, кто там: старики, женщины и дети. При этом всем был сообщено, что они имеют право отказаться. И несколько человек отказались, им ничего не сделали. Оставшиеся поехали, поубивали там всех, всё сожгли. И командир отмечал, и они отмечали в документах: было неприятно, многие плакали, кто-то стрелял в воздух, потом они все напились, блевали... В общем, попереживали. Потом они получили второй приказ, потом — третий. Всё делали и уже меньше плакали. Когда через некоторое время их переводили на Украину, то командир отметил, что к нему подошли несколько человек и спросили: «Когда нас переведут на Украину, мы сможем заниматься тем же, чем занимались в Польше?» Другие работы тоже показывают: наступает привыкание.

И во время войны такое есть. Есть работы, где опрашивали участников боевых действий. Генералы очень не любят эти работы, потому что в них показывается, что около 10% помнят и точно знают, что целились и стреляли в конкретного человека, именно его хотели убить. Но очень многие отмечают, что они стреляли в воздух: почти биологический запрет на убийство срабатывает. А потом — да, они привыкали, становились хорошими воинами, и это не противоречит тому, что хорошо подготовленные воинские части переживают посттравматическое стрессовое расстройство меньше, чем брошенные в бой воинские части, которые не очень хорошо готовы.


Кстати, если говорить о посттравматике, есть очень интересная вещь: чем дальше военные от реального столкновения, тем меньше проявления посттравматики. У летчиков, которые бомбили с высоты, ее практически нет. Могут быть какие-то угрызения совести у каких-то очень совестливых людей. А у вертолетчиков посттравматика уже есть. И особенно у тех, кто участвовал в рукопашном бою.

...

И вот то, что в экспериментах потом получал Милгрэм (Stanley Milgram), — если можно переложить на кого-то ответственность, то можно совершить огромное количество нехороших поступков, это присутствует в геноцидальной готовности.

...

Почему сейчас так обращают внимание на область семейного насилия? Она нарастает в Европе, причем во всех странах, не только в Финляндии или Испании. Это очень интересный пример того, как десятилетиями на проблему не обращалось научного внимания. Под влиянием фрейдистов никакие психологи и социологи не занимались семейным насилием; считалось, что если есть счастливая садомазохистская пара, то нужно «грязные исследовательские руки» оттуда убрать.

И только в 1971 году — я не устаю приводить этот пример — группа английских женщин организовала приюты, в которые может убежать женщина из ситуации кризиса, семейного конфликта. И сразу уменьшилось количество убийств, которые совершают женщины или мужчины в запале, зажатые в коробке своих квартир. Эти же женщины тут же заказали трем или четырем английским университетам исследования по поводу семейного насилия.

С точки зрения науки, конечно, это не очень много, потому что, во-первых, это неровно выполняется: в одних странах делается, в других нет, культурные факторы различны, но надо что-то делать. В семьях, ведущих совместное хозяйство, по социологическим данным восьми- или девятилетней давности, 28% бьют друг друга регулярно и больше 30% — время от времени. У нас только 42% людей, ведущих совместное хозяйство, — с заключенным браком или так называемым гражданским, но живущие вместе — не бьют друг друга. Меньше половины. На самом деле это очень немного.


У меня даже как-то исследование сорвалось. Мы выбрали две группы молодых пар, с семейным насилием и без него. Понятно, что надо было туда входить, быть с ними знакомыми. Моя дипломница была воспитательницей в детском саду, поэтому у нее были и те и те, а потом она с ужасом узнала, что из 11 пар, которые она выбрала как «хорошие», только две хорошие, а девять просто скрывали, что бьют друг друга.


   28.028.0
Это сообщение редактировалось 08.12.2014 в 00:34

в начало страницы | новое
 
Поиск
Настройки
Твиттер сайта
Статистика
Рейтинг@Mail.ru