Курс рубля

Дуэль в законе

Ведущие страны мира слишком озабочены оживлением своей экономики, чтобы вырабатывать коллективные рецепты сдерживания валютных войн. Россия, как и другие страны с сырьевыми валютами, вынуждена будет защищаться. Эффективнее будет сделать это в рамках координации с соседями по ЕЭП // expert.ru

 

Конечно, ритуальная критика так называемых валютных войн (ВВ) прозвучала: в итоговом коммюнике участники встречи пообещали, что впредь не будут проводить политику конкурентной девальвации валют, и подтвердили приверженность рыночному формированию валютных курсов.

 

Первым современным примером валютной войны может служить конкурентная девальвация британского фунта, французского франка и доллара США — она началась в 1931 году после отказа Великобритании от золотого стандарта, продолжилась отказом от золотого стандарта в США в 1933-м и завершилась подписанием Трехстороннего соглашения в 1936-м. Согласно последнему страны отказались от дальнейшей конкурентной девальвации своих валют.

За 1931–1935 годы курс британского фунта по отношению к франку снизился на 35%, однако за весь период 1931–1937 годов (включая девальвацию после «перемирия») франк ослаб на 6%. Похожая ситуация и с долларом США, который за 1931–1932 годы ослаб к фунту на 22%, однако после отказа США от золотого стандарта и подписания Трехстороннего соглашения стоил в фунтах в 1937 году уже на 9% меньше, чем в 1931-м.

Вместе с тем параллельно с конкурентной девальвацией между США, Францией и Великобританией шла торговая война, продолжалась Великая депрессия, поэтому вклад конкурентной девальвации в ограничение мировой торговли оценить трудно.

Во второй половине XX века, когда многосторонние торговые соглашения и союзы (в первую очередь ВТО) устранили мировые торговые (тарифные) войны из повестки дня, ряд стран — Япония, «азиатские тигры», а позже Китай — обратились для той же цели к политике валютных манипуляций.

 

Сам факт конкурентных девальваций делает валютные войны безрезультатными: курсы валют торговых партнеров вряд ли сильно изменятся, когда все они используют одну и ту же тактику. Кроме того, свободные потоки капитала уже в среднесрочной перспективе обессмысливают валютные войны. В момент, когда прошлая денежная эмиссия, ослабившая валюту, приводит к росту инфляции в стране, стоимость национальных товаров в иностранной валюте вновь начинает расти и может оказаться даже выше, чем до девальвации. В результате ценовая конкурентоспособность национальных товаров относительно экспортных, которую валютные манипуляции призваны улучшить, может даже ухудшиться. На графике 3 показана динамика реального эффективного курса ряда стран. Например, созданный девальвацией российского рубля в 2008–2009 годах резерв ценовой конкурентоспособности был полностью исчерпан еще в конце 2009-го.

 

Существенно менее успешной была попытка США повторить аналогичные действия в 2000-е годы против Китая, зафиксировавшего в 1997 году курс юаня (предварительно девальвировав его почти вдвое, см. график 5) и благодаря ограничениям на движение капитала успешно управляющего и ставками внутри страны, и валютным рынком. До 2003–2004 года США ограничивались экспертной оценкой действий Китая как создающих «глобальные дисбалансы»; позже предметом оценки стал «парадокс сбережений», стимулирующий в США избыточный спрос. С 2004 года Конгресс начал разрабатывать закон о валютной манипуляции, позволяющий вводить торговые антидемпинговые санкции против торговых партнеров, занижающих курс для получения преимуществ во внешней торговле. Такая поправка весьма неоднозначна и вряд ли была бы поддержана ВТО, куда входят обе страны, а значит, вряд ли просуществовала бы долго.

Почти десятилетняя история попыток США принудить Китай к переходу на «свободное плавание» валют закончилась тем, что в 2005-м Китай заменил жесткую привязку к доллару валютным управлением, и почти за восемь лет курс укрепился менее чем на 20%.

expert_08_033_2.jpg @ expert.ru [кеш]

Китай, вероятно, занижал и продолжает занижать курс своей валюты — об этом позволяет судить хотя бы объем золотовалютных резервов страны, достигший в конце 2012 года 3,2 трлн долларов. В то же время представляется, что неуспех попыток США признать Китай валютным манипулятором объясняется целым рядом факторов. Во-первых, размер экономики Китая уже в 2000 году не позволял безболезненно для США принудить его к такой политике. Отмена поставок из Китая быстро сказалась бы на инфляции в условиях замедления в американской экономике в 1999–2002 годах. Во-вторых, корпоративные интересы американских компаний, начиная с 1990 года массово переносивших производства, ощутимо пострадали бы даже от введения торговых санкций, не говоря о возможных ответных мерах Китая. Наконец, в ходе наращивания резервов Китай использовал средства для финансирования государственного дефицита США и вскоре стал основным инвестором в американские бумаги, обогнав Японию и Саудовскую Аравию. Эта зависимость сохраняется и сегодня: продолжающий управлять валютным курсом Китай будет вынужден покупать американские долговые бумаги, невзирая на беспрецедентный объем их выпуска и неясные долгосрочные перспективы. Ряд чиновников китайского ЦБ высказывались в том же духе: «Мы проклинаем ФРС, но продолжаем покупать».