«Я пнул ведро, оно перевернулось, а гвозди, лежавшие в нём, вржавели в форму ведра. И это была такая очевидная грань красоты — это было явно выше всего, что я когда-либо видел или представлял себе. Дома, присев на кровать, я понял, что мне нужно раздобыть гвозди».