Кладбище Эверест

В горах я бывал невысоко и несложных. В основном, в целях спелеологических. Сейчас почти не хожу.
В спелео бывал в экспедициях с многодневными подземками. Максимально за раз 23 суток под землёй (п.Снежная).
По теме:
1. В СССР у нас не стояло бы вопросов "участвовать-не участвовать" в спасах. Ибо моральный долг. Кстати, в реальных спасах я лично почти не участвовал, слава Богу. Один раз выносили сломавшего позвоночник березниковского спелеолога на скалах. Я рубил просеку в молодом густом осиннике для носилок, потом нес. Был еще один, расскажу.
2. Серьёзное ЧП на большой глубине в пещерах как бы не равносильно восьмитысячникам. при некоторых условиях. Ситуация может развиваться не так быстро, как на высоте. Но если человек не передвигается сам, сквозь узости его не протащить. Даже без серьёзных узостей темп продвижения может быть очень слаб. В СССР есть опыт подъема пострадавшего из п. Киевская, но там практически чистые вертикали.
Какая проблема в этих спасработах с больших глубин? Необходимо снабжение подземное. В СССР каждая группа готовила его сама. Это месяца три работы раза три в неделю. Думаю, что сейчас проще. Тогда надо было,чтобы нашлась группа, у которой это всё есть, у которой подготовка к экспедиции "на выходе". Шансов не очень много, групп подобных было несколько десятков на Союз. Короче, разговаривали в своё время с А.Морозовым (председатель федерации спелео в СССР) по этому поводу, решили, что нужно лечить на месте, внизу. Спускать врача, вылечить и выводить пострадавшего с элементами "своего хода". Возможно, что сейчас силами всего мирового спелеосообщества можно вытащить немобильного пострадавщего с глубины более километра в Снежной.
И нам пришлось испытать этот метод самим в 1992. Были в зале Победы в Снежной (-750м). У меня был день рождения, после тяжелого выхода поспали и просто погуляли в зал Надежды и Цветочный ход. Готовили праздничный ужин. И был компот. Вот этим компотом обварился участник. Жили в трех палатках, восемь человек. Орут: "Мужмки, на выход, наши траванулись кажется." Выскакиваем без света, в носках, из палатки слабый свет. У дальней палатки из выхода торчит по пояс человек и хрипит. Мы его под руки и выдергиваем, кидаем на какую-то "пену". Сразу за вторым, в палатке пар, дым. То ли мы сбили котелок, стоявший на печке, то ли он опрокинулся раньше (отчего и траванулись). Нам не до того. Вытаскиваем второго, кидаем рядом. Он в полусознании, чего-то кричит, от него пар. Оказалось, он кричал, чтобы сняли изотермик (тепляй синтетический комбинезон под гидру). Мы воспринимали, как будто его бесы крутят.
Последствия. От плечей, до низа бедер сзади всё обварено компотом. передвигаться практически не может. Неделю жил, поправлялся. Мы разделились на две части, урезали программу. сначала сходила одна, потом другая. Перевязки. Потом несколько оклемался. погнали его наверх. Груз он. естественно, не тащил. Обвязку ему модернезировали, иначе с одной стороны сидеть не на чем. Местами подтягивали на вертикалях, по горизонтали шел с сопровождающим. Там местами горизонталь, враспор над ручьем с глыбами, камни со скалолазанием и т.п. Вышли наверх. Там ему стало хуже, т.к. в пещере практически нет болезнетворных микробов. На поверхности рекордный снег, проваливались по плечи (на свежий снег выпало еще с метр совсем свежего, тропу заметало за 8 минут). Ушли в село Дурипш. Оттуда на электричке в Адлер. Скинулись на авиабилет пострадавшему. Он в Ижевске еще месяц лежал в ожоговом центре, делали пересадки кожи.
В те годы для спасения более серьёзного пострадавшего потребовались бы усилия всей страны.