ХОЛИВАР за вооружённую самооборону

Привлекло внимание объявление: «Набор работников. Требуются люди в новую общину у Конаковской ГЭС. Безопасность, отопление, бесперебойное электричество. Продуктовые пайки, жильё и оружие». Объявление это висело на вагончике-бытовке, возле которого толпились несколько мужчин в грязноватой одежде, живо напомнивших мне «беженцев» из тех, что мы недавно видели. В дверях стоял здоровенный, почти налысо стриженный мужик, в разгрузке и с автоматом на плече, видимо исполнявший роль привратника; он старался держаться подальше от очереди.

Я подошёл к вагончику, обнаружил там ещё несколько однотипных объявлений. Одно приглашало на восстановление работы на заводе «Изоплит» где-то в Конаковском районе, ещё несколько призывали в ещё какие-то места, мне совершенно незнакомые. Где-то предлагалась работа по валке леса и постройке новой деревни для беженцев из города, где-то предлагалось совместно организовать слесарный цех, судя по всему — неподалёку отсюда, где-то ещё что-то, всё больше трудное, но нужное. Но над всем главенствовало объявление побольше, написанное ярко-красным по белому: «Кто вшей напустит — грохнем!»

Судя по всему, именно из-за опасности педикулёза очередь выстроили вдоль стенки вагончика, отгородив перилами.

— Тут что, биржа труда? — спросил я у какого-то интеллигентного вида мужчины в грязном, порванном на плече пуховике и вязаной шапочке, криво сидящей на голове.

Лицо его было небрито, изо рта плохо пахло, похоже, что чистка зубов осталась в прошлом. Мысль о наличии насекомых тоже сразу приходила в голову, поэтому приближаться к нему я не стат.

— Да, что-то вроде агентства по найму, — ответил он тихим голосом. — Зовут на разные работы.

Другие, стоявшие рядом, прислушались к его словам, но в разговор не вмешивались.

— И что, идёт народ? — спросил я.

— Говорят, что условия хорошие, — всё тем же полушёпотом ответил чухан. — А в лагере сказали, что скоро кормить перестанут.

— А самим не найти чем заняться? — не выдержал я. — Земля пуста осталась, дел ведь невпроворот.

— Вы видите, как всё организовано? — чуть возмутился собеседник. — Поселили в палатках и кормили, и всё. Ни информации, ни руководства нормального, чёрт знает что кругом. Этот пункт… — он постучал грязной ладонью по стенке вагончика, — только вчера открыли, а многие ведь так и живут в палатках.

— А сами? — уточнил я. — Оружие вам давали?

— Давали, — кивнул он. — А что мне с этого оружия? Я его есть буду? У меня изжога от той кухни, из какой нас кормили.

— Поменяли на приварок? — догадался я.

— Да, поменял! — с вызовом и даже повысив голос, ответил мужик. — Это не моя обязанность — защищать себя от всяких этих… — Тут он изобразил нечто неопределённое руками. — У нас есть власть, которая собирала налоги, которая и должна нас защищать. Почему она этого не делает?

— Почему не делает — дело десятое, теперь-то что? — удивился я такому заявлению. — И что теперь, ложиться да помирать? Анекдот слышал про то, как папа-кавказец сыну пистолет подарил?

Тот хотел что-то ответить, но стоящий в дверях и слушающий нашу беседу с тоскливым выражением лица браток толкнул мужика прикладом в плечо, так, что тот покачнулся, а с куртки посыпалась грязь, и сказал:

— Давай, «прожектор перестройки», заходи, твоя очередь, — затем усмехнулся криво и добавил: — Как раз набор ораторов начинают. Понадобились наконец.

Мужичок или иронии не понял, или просто пропустил текст мимо ушей, поэтому лишь стянул вязаную шапку со слипшихся от пота волос и шагнул в дверь. В воздухе повис отчётливый запах псины, и здоровила-охранник смачно плюнул в грязь, пробормотав вслед: «Чушок…»