Получение воды из воздуха в Сахаре.

     Итак, я ухожу и даже не знаю, хватит ли у меня сил вернуться. Вспоминаю
все, что мне известно о Ливийской  пустыне. Во всей Сахаре влажность воздуха
держится  на  сорока  процентах,  а здесь  падает  до  восемнадцати. И жизнь
улетучивается, как пар. Бедуины, путешественники, офицеры колониальных войск
говорят, что без питья можно продержаться только девятнадцать часов. А когда
пройдет  двадцать часов, перед глазами вспыхивает яркий свет - и  это начало
конца: жажда бросается на вас и разит, как молния.
........
     Здесь  можно прожить без воды только девятнадцать часов, а что мы  пили
со вчерашнего вечера? Несколько капель росы на рассвете! Но северо-восточный
ветер все  еще держится - и  пустыня  иссушает  наши тела немного  медленнее
обычного.  Благодаря  этому  заслону сгущаются в  небе  облака,  целые  горы
облаков. Вот бы их принесло в нашу сторону, вот бы пошел дождь! Но в пустыне
дождей не бывает.
     - Прево, давайте-ка  разрежем парашют на треугольники.  Разложим их  на
песке  и  придавим  камнями. Если ветер  не  переменится, наутро выжмем  это
тряпье в бак из-под бензина, все-таки наберется немного росы.
     Мы разостлали  под звездами шесть белых полотнищ. Прево снял с самолета
бак. Будем ждать утра.
......
     У  нас  скопилось неслыханное богатство -  пожалуй, литра  два  росы. С
жаждой покончено! Мы спасены, мы будем пить!
     Оловянным  стаканчиком  зачерпываю  воды  из  бака,  но  она  уж  такая
желто-зеленая и вкус у  нее до того мерзкий, что, как ни извелся я от жажды,
после  первого же глотка с  трудом перевожу дух. Я  бы  напился и из грязной
лужи, но этот ядовитый металлический привкус еще сильнее жажды.
......
Не знаю, что в этом  виновато -  вещество ли, которым был  пропитан парашют,
или  четыреххлористый  углерод, осевший  на стенках  бака.  Надо было  найти
другой сосуд, а может быть, другую ткань.
......

     На  дюне появился  еще один араб, мы  видим его  в профиль. Вопим,  как
можем, -  все равно чуть слышно. Машем руками, кажется, на всю пустыню видны
наши отчаянные сигналы. Но этот бедуин все смотрит прямо перед собой...
     И вот понемногу,  не  спеша, он  оборачивается. Стоит ему повернуться к
нам лицом - и свершится чудо. Стоит ему посмотреть в нашу сторону - и  конец
жажде, смерти, миражам. Он еще только слегка повернул голову, а мир уже стал
иным. Одним  поворотом головы, одним лишь  взглядом  он творит жизнь - и мне
кажется, он подобен Богу...
     Это чудо... Он идет к нам по песку, словно некий бог по водам...

     Араб  поглядел на нас. Положил  руки нам на  плечи  -  и  мы покорились
легкому  нажиму его  ладоней.  Мы лежим  на песке. Нет больше ни племен,  ни
наречий, ни каст... Бедный кочевник возложил нам на плечи длани архангела.
     Мы ждали,  лежа  ничком на песке. И вот  мы пьем, уткнувшись в таз, как
телята.  Бедуина  пугает  наша  жадность, опять  и  опять он заставляет  нас
передохнуть. Но стоит ему нас отпустить - и снова мы приникаем к воде.
     Вода!
     У  тебя  нет  ни  вкуса,  ни цвета,  ни  запаха, тебя не опишешь, тобою
наслаждаешься, не понимая, что ты такое. Ты не просто  необходима для жизни,
ты и есть жизнь. С тобой во всем существе разливается блаженство, которое не
объяснить только нашими пятью чувствами. Ты возвращаешь нам силы и свойства,
на  которых  мы уже поставили было крест. Твоим милосердием снова отворяются
иссякшие родники сердца.
     Ты  -  величайшее в  мире богатство, но и  самое непрочное - ты,  столь
чистая  в  недрах  земли. Можно умереть подле  источника,  если  в нем  есть
примесь магния.  Можно  умереть в  двух шагах от солончакового озера.  Можно
умереть, хоть и есть два литра росы,  если в нее попали какие-то соли. Ты не
терпишь примесей, не выносишь ничего чужеродного, ты - божество, которое так
легко спугнуть... Но ты даешь нам бесконечно простое счастье.

     А  ты, ливийский бедуин, ты - наш  спаситель, но твои черты  сотрутся в
моей  памяти. Мне не вспомнить твоего лица. Ты  - Человек, и в тебе  я узнаю
всех  людей.  Ты  никогда  нас  прежде  не  видел, но  сразу  признал. Ты  -
возлюбленный брат мой. И я тоже узнаю тебя в каждом человеке.
     Ты  предстал передо  мною  в  озарении благородства и доброты - могучий
повелитель, в  чьей власти напоить жаждущих.  В тебе одном все мои  друзья и
все  недруги идут ко  мне на помощь, у меня не осталось  в  мире  ни  одного
врага.