СПГ и сланцевый газ. Добыча, транспортировка, потребление

Почему эта технология доставки газа потребителю долгое время не была востребована? Во-первых, сам рынок газа был маленький вплоть до 1970-х — 1980-х годов. На самом деле рынок газа, как мы его знаем сейчас, — это следствие нефтяного шока 1973 года, когда появилась необходимость резко снизить потребление нефтепродуктов, в том числе в электрогенерации.

 

В Южную Азию до сих пор нет ни одного крупного газопровода. Было много идей тянуть его из Туркменистана, из Ирана, через Пакистан, но до сих пор ничего не построено и перспектива очень туманна, а в Индии потребление СПГ растет и ставка делается именно на него.

То же самое в Латинской Америке, в Африке, правда, в Африке пока нет потребления СПГ, строго говоря. Это будущий Клондайк.

Т. Г.: А почему будущий Клондайк?

А. Б.: Потому что в целом потенциал роста спроса на энергию, особенно в электроэнергетике, в африканских странах, в том числе в странах южнее Сахары, весьма велик, как и в целом потенциал экономического роста. И кроме того, центры потребления потенциальные сосредоточены как раз вдоль побережья, особенно в Западной Африке.

А в целом рынок СПГ по-прежнему сконцентрирован в трех регионах. Это Северо-Восточная Азия, Европа и Южная Азия — Индия, Пакистан, Бангладеш. Все остальное достаточно второстепенные по объему рынки.

 

Если взять совсем грубо, то трубопроводный газ транспортировать дешевле при дальности транспортировки до четырех-пяти тысяч километров. Хотя, опять же, многое зависит от условий транспортировки. Но если мы говорим про более отдаленные расстояния, а СПГ поставляется на 10‒20 тысяч километров, то там, конечно, СПГ будет экономически более целесообразен.

 

А. Б.: На самом деле СПГ в Европе появился раньше, чем российский трубопроводный газ. Как мы уже говорили, первая поставка была из Алжира в Великобританию. Долгие годы весь мировой рынок СПГ был элитным клубом. Очень ограниченное число поставщиков, горстка буквально, и столь же ограниченное, чуть большее, число потребителей, в основном это экономически наиболее развитые страны: Япония, Корея, Тайвань и ряд европейских стран. Ну еще США какое-то время были на этом рынке. Вот, собственно, и всё.

Т. Г.: Потому что дорого?

А. Б.: Дорого создание инфраструктуры. Для того чтобы СПГ принять, нужно построить регазификационный терминал, что требует больших капитальных вложений. Плюс нужно строить трубопроводы от этого терминала до потребителя. Долгое время, до конца 2000-х, это просто не было востребовано по экономическим причинам. А бум СПГ на глобальном Юге начался где-то с 2008‒2009 года и продолжился в 2010-е. Китай импортировал первую партию СПГ в 2006 году, примерно тогда же Индия. Это был переломный момент, когда рынок СПГ из состояния элитарного клуба перешел в более или менее массовое явление. На нем среди потребителей появились страны с низким уровнем доходов. Например, Бангладеш, довольно быстро сейчас растущий рынок.

Здесь надо еще отметить, что мощности регазификации примерно в два с половиной раза превышают в мире в целом объем годового импорта. Годовой импорт СПГ сейчас где-то 400 миллионов тонн, а мощности по регазификации — миллиард тонн.

Т. Г.: Такой резерв?

А. Б.: Нет, просто потребление СПГ сезонно неравномерно. И, допустим, в Японии и Корее просто нет развитой системы подземных хранилищ газа, где можно было бы летом этот газ запасать, а зимой использовать. Есть возможность хранения самого СПГ на любом приемном терминале, но там относительно небольшие объемы. Зато в период пикового спроса регазификационные мощности используются на 80‒90 процентов.

 

А. Б.: «Газпром», как ответственный за экспорт газа в России, долгое время очень скептически относился к перспективам и целесообразности поставок СПГ. Были довольно острые дискуссии на эту тему в 2000-е годы. И в какой-то мере «Газпром» оказался прав: с 2011 по 2014 год мировой рынок СПГ стагнировал. В Европе в первой половине 2010-х спрос на газ вообще снижался и потом уже начал расти после 2015‒2016 года. В большинстве стран Западной Европы был достигнут какой-то уровень насыщения, а в Восточной Европе экономический рост был слабым и не обеспечивал достаточного прироста спроса на газ. Кроме того, газ проигрывал конкуренцию углю, тогда еще так массово угольные станции не выводили с рынка.

Т. Г.: Так вот, Россия вошла на рынок СПГ в 2009 году. Насколько я понимаю, у нас ключевой игрок на этом рынке — «НоваТЭК», получающий достаточно большие льготы и осуществляющий достаточно большие инвестиции. Это как-то связано с Северным морским путем. То есть мы серьезно делаем ставку на рынок СПГ. Это правильная ставка?

 

Напомню цифры. Трубопроводные поставки российского газа в ЕС в 2021 году составляли 140 миллиардов кубометров, в прошлом году они упали до 60 миллиардов кубометров, в этом году будет около 20 миллиардов. То есть за два года поставки упали в семь раз. Я думаю, что при самом благоприятном сценарии, если предположить нормализацию политических отношений с ЕС, они могут восстановиться до 60 миллиардов. И это действительно очень оптимистично, потому что в Европейском союзе еще и спрос на газ продолжает падать, и, по планам европейцев, он будет сокращаться до 2030 года. Чем у́же будет рынок, тем меньше потенциал для поставок из России. И чем дольше разрыв связи происходит, тем больше образуется других связей, других контрактов, в том числе долгосрочных.

Т. Г.: Ну а если мы претендуем на рынок газа Южной Азии, то никаких других сценариев, кроме СПГ, нет?

А. Б.: Теоретически можно построить трансафганский газопровод из Туркмении до Индии и к нему подключить российский газ. Но, во-первых, это не нужно Туркмении, а во-вторых, сам этот газопровод вызывает много вопросов. Он обсуждается, наверное, лет двадцать пять. Других вариантов нет. Мы, по сути, исчерпали все рынки, куда можно поставлять газ трубопроводом.

 

А. И.: А падение цен будет? И как тогда будут окупаться проекты, даже те, которые выиграют гонку за существование?

А. Б.: Падение цен должно быть. Начиная с 2026 года цены будут падать, но на какую величину, до какого предела, никто сейчас не скажет.

А. И.: Катар уже прокладывается, он заключает долгосрочные контракты на СПГ со своих новых проектов. Уже половину своих приростов он законтрактовал.

 

Основная конкуренция сейчас идет между США и Россией. Две страны, у которых очень большие и очень амбициозные планы и возможности по строительству новых мощностей. Много избыточной добычи потенциальной и в принципе неплохая возможность создания заводов. Понятно, где их создавать, более или менее понятна их экономика, и есть достаточно большой интерес со стороны потенциальных потребителей.

И те санкции, которые США вводят очень активно начиная с сентября, — это попытка, формально привязанная к украинскому кризису, выдавить неэкономическими методами Россию как ключевого конкурента.

Что касается Европы, то у нее на самом деле позиция сугубо политическая. Вот там экономики нет никакой.

 

Но потенциально мы можем потерять европейский рынок, речь именно об этом. Если политически в наших отношениях с ЕС ничего не изменится, то я думаю, что где-то к 2026 году, максимум к 2027-му, путь для российского СПГ в Европу будет закрыт.

Т. Г.: Ну, в ЕС закроется. Так есть же Южная Азия.

А. Б.: Здесь проблема, опять же, логистики, потому что от «Ямал СПГ» до, допустим, бельгийского порта Зебрюгге от девяти до тринадцати суток пути. А чтобы тот же газ доставить в Индию или в Китай, нужен месяц.

А. И.: Ну и нужны суда другого типа?

А. Б.: Не обязательно. Есть проблема судов ледового класса, для этого создаются перевалочные пункты в Мурманской области и на Камчатке, но главное все-таки длительность транспортировки, потому что если у вас есть один танкер, который может в одном случае дойти за десять дней, а в другом за тридцать, то во втором случае этот танкер вы сможете использовать в три раза меньше, а значит, понадобится втрое больше танкеров для вывоза эквивалентного объема груза. А здесь у нас очень большие сложности.

Т. Г.: А у американцев? Они вроде не ближе нас от ключевых центров потребления.

А. Б.: У США нет проблем, потому что их поставки обслуживает почти половина мирового флота СПГ. Они очень привлекательны. А у России в условиях санкций, которые в части СПГ набирают обороты, очень опасно продолжать делать ставку на использование зарубежного флота.

 

А. И.: Лично у меня уверенности в правильности нашей страновой ставки на СПГ не прибавилось. Риск, что мы торопимся на дискотеку, где первых красавиц уже разобрали, остается. А косвенное свидетельство этого риска — Энергетическая стратегия РФ до 2035 года, где целевой уровень производства СПГ дан в размашистой вилке от 80 до 140 миллионов тонн. Текущий уровень — 32 миллиона тонн, я напоминаю. Может быть, России надо сделать ставку на следующую энергетическую технологию? Например, на водород, в который я лично еще меньше верю, чем в СПГ, еще на что-то?

А. Б.: Посмотрите, в чем основная проблема, мне кажется, сейчас, если вообще говорить про газовую отрасль России. У нас все последние 30 лет внутренний рынок газа субсидировался за счет экспорта. То есть все огрехи, все дисбалансы, которые были на внутреннем рынке, покрывались за счет огромных доходов в Европе. И по оценкам «Газпрома», и по независимым оценкам, текущие поставки на внутренний рынок во многих случаях убыточны. Соответственно, «Газпром» активно продавливает повышение внутренних цен на газ. И, в общем-то, отчасти в этом преуспел. В декабре повысили цены для промышленных потребителей. В 2024‒2025 годах тоже будет повышение, уже для всех потребителей. То есть мы идем по пути снижения экономической доступности газа для внутренних потребителей. На мой взгляд, это путь не самый лучший, потому что газ играет большую роль в поддержании устойчивости экономики России в целом.

 

По инициативе президента Байдена в США введен мораторий на новые экспортные СПГ-проекты


Озадачены и те, кто покупал американский СПГ, и те, кто конкурировал со Штатами на газовом рынке.

В самих Соединенных Штатах с критикой на решение президента обрушились республиканцы. По мнению спикера палаты представителей Майка Джонсона, что оно «усиливает Россию» и вынуждает Европу полагаться на (грубо им охарактеризованный) экспорт из нашей страны.

 

Директор американской инвестиционной компании Navigator Principal Investors Кайл Шостак заявил агентству ТАСС, что решение администрации президента США «равносильно выстрелу себе в ногу».

Конечно, как отмечает в комментарии «Монокль» руководитель аналитического департамента AMarkets Артем Деев, администрация Байдена заявила о приостановке выдачи разрешений на реализацию проектов, которые планировалось запустить только через три-четыре года. Так что в моменте на балансе спроса и предложения на газовом рынке это не скажется.

По словам эксперта по фондовому рынку «БКС Мир инвестиций» Анны Кокоревой, на текущий момент в Соединенных Штатах 7 заводов по производству СПГ: Sabine Pass, производящая в год 27-34,5 млн тонн СПГ, Cove Point с мощностью 5,25-5,75 млн тонн, Elba Island – 2,5-2,74 млн тонн, Corpus Christi – 13,56-18,3 млн тонн, Cameron – 13,5-14,97 млн тонн, Freeport – 15 -16,26 млн тонн, Calcasieu Pass – 10-12 млн тонн.

Кроме того, есть три проекта высокой степени готовности: Port Arthur LNG мощностью 10,5 млн тонн в год, Lake Charles LNG – 16,5 млн тонн, Rio Grande LNG – 17,6 млн тонн (потенциально могут нарастить до 27 млн).

«Есть еще ряд проектов, которые имеют проблемы с контрактовкой мощностей и не имеют лицензии. Проблемы с получением лицензии связаны как раз с тем, что потребности в наращивании мощностей такими темпами нет, – полагает эксперт, – по мнению регулятора новые мощности пока не востребованы рынком, спрос не растет такими темпами». Она указывает также на наличие прогнозов, согласно которым в 2026-2027 годах прогнозируется избыток СПГ на мировом рынке.

 

«С учетом довольно натянутых отношений между США и Катаром, а также потенциалом рынков СПГ, которые в перспективе на карте мира могут между собой разделить США и Катар, конечно, для этой страны открывается очень хорошая экономическая и геополитическая возможность расширить свою зону влияния с точки зрения экспорта»

 

Кроме того, он напоминает о том, что в европейском, ближневосточном, азиатском регионе присутствует Россия с проектами НОВАТЭКа.

Но может ли наша страна стать прямым бенефициаром в данной ситуации?

По словам Артема Деева, Россия и так планирует занять 20% мирового рынка СПГ к 2030 году. Для этого нужно выйти на показатель в 100 млн тонн – пока в стране ежегодно производится плюс-минус 30 млн тонн. Нарастить объемы производства и экспорта удастся после запуска завода «Арктик СПГ-2», который запланирован как раз на этот год.

«США своим решением о приостановке новых проектов по СПГ хоть и косвенно, но могут повлиять на достижение РФ поставленной цели: когда доля их экспорта просядет, есть вероятность, что Россия выйдет на заявленные 20% рынка раньше, ведь для этого потребуются меньшие объемы», – считает аналитик.

«Прямым бенефициаром наверное не сможет быть, а косвенным вполне возможно. Особенно с учетом того, что будет запрет экспорта СПГ из США, и запрет на производство в принципе. На рынке останутся два крупных игрока – это Катар и Россия», – добавляет Олег Абелев.

Тягаться с Катаром у нас вряд ли получится – он уверенно лидирует по объемам. Тем не менее, рынок спроса будет переориентироваться на новых поставщиков. И это – в любом случае неплохо, отмечает эксперт.

 

Два полупогружных судна с китайским оборудованием для второго арктического проекта СПГ придут до конца февраля в Мурманск, где продолжается строительство очередей для «Арктик СПГ — 2», к которым США ввели санкции в ноябре. В сопровождении ледоколов «тяжеловесы» уже прошли большую часть Северного морского пути.

Полупогружные суда Pugnax и Audax идут из Китая в Россию и перевозят оборудование для строительства оставшихся второй и третьей очереди «Арктик СПГ — 2». По данным АИС судов, арктические «тяжеловесы» следуют из Пенлая в Мурманск. С 6 января суда уже преодолели 5,5 тыс. миль и до конечного пункта им осталось пройти немногим более тысячи миль. Pugnax и Audax указывают время прихода 26 февраля. 22 февраля они шли в Карском море.


Подробнее: Китай подвозит очередное оборудование для санкционного проекта СПГ в России. Новости России. Новости Китая. Новости. Новости сегодня — EADaily
Upstream сообщал, что «Новатэку» пришлось менять организационную структуру проекта из-за санкций и отказа западных компаний поставлять оборудование. По второй и третьей очередям «Арктик СПГ -2» работы возобновились лишь в январе прошлого года, когда совместное предприятие европейских Technip Energies и Saipem передало свои обязательства по контракту дубайскому Gydan LNG SNC, участником которого является российский НИПИГАЗ.

В Upstream уточняли, что «Новатэк» просил Bomesc Offshore Engineering заменить европейское оборудование китайскими аналогами, чтобы обойти санкции ЕС.

В The Financial Times отметили на этой неделе, что Китай серьезно помог России с проектом.

«Российский проект по производству сжиженного природного газа, находящийся под санкциями США, близок к экспорту своего первого груза после того, как Китай заполнил технический и логистический вакуум от ухода западных компаний. Эта ситуация демонстрирует, как Россия смогла укрепить свою энергетическую отрасль с помощью Пекина, несмотря на попытки Запада убить проект и нанести ущерб российским амбициям в области СПГ», — писало британское издание.
«С точки зрения строительства… Я не думаю, что санкции сработали, — заметил СМИ специалист по проектам по разработке нефти и газа в Арктике Бен Селигман. — Россия смогла завершить первую производственную линию с незначительными изменениями, и у них есть решение для второй».

В The Financial Times отметили, что Россия сократила экспорт трубопроводного газа в Европу и делает ставку на то, чтобы компенсировать потери экспортом СПГ: увеличить его до 80−140 млн тонн к 2035 году.


Подробнее: https://eadaily.com/ru/news/2024/...

Перспективы газового сланца стали эфемернее

По данным Baker Hughes, энергетические компании США на прошедшей неделе сократили количество работающих газовых установок до самого низкого уровня с января 2022 года. А по сравнению с аналогичным периодом прошлого года общее количество буровых установок в стране сократилось на 134, или на 18%. Это может оказать на газовый рынок достаточно сильный эффект.

Больше всего установок остановлены на месторождении сланцевого газа Хейнсвилл, расположенное на территориях трех американских штатов: Луизианы, Техаса и Арканзасе. Там их на минувшей неделе стало на четыре меньше. Осталось 36, и это самый низкий показатель с октября 2020 года.

А совокупное число нефтяных и газовых установок в 2023 году сократилось примерно на 20%, во многом нивелировав рост на 33% в 2022 году.

В 2021 году эта отрасль в Штатах росла еще быстрее, чем в 22-м — тогда число нефтяных и газовых установок приросло на целых 67%. Теперь начали работать факторы, направленны в противоположную сторону.

Из общих это — снижение цен на нефть и газ. Чисто американский — повышение затрат на рабочую силу и оборудование из-за резкого роста инфляции. Наконец, фактор отраслевой: компании сосредоточились на погашении долгов и повышении доходности для акционеров вместо инвестиций в увеличение добычи.

 

У запрета есть, между тем, влиятельные и шумные сторонники. Такая важная часть окружения Байдена, как экоактивисты (пользующиеся серьезной финансовой поддержкой, о которой будет сказано ниже), упирают, помимо общей риторики про вред ископаемого топлива, на вред местным сообществам из-за загрязнения окружающей среды. Что ж, сланец никто всерьез и не называл «чистым» способом добычи, о долго время на это закрывали глаза.

Но есть и еще группы сторонников ограничения экспорта СПГ. Это американские промышленные предприятия из химической, сталелитейной и сельскохозяйственных отраслей, также выступивших против неограниченного экспорта, который, по их мнению, внушает опасения роста цен на топливо в самих Штатах.

А газета The Wall Street Journal в первой декаде февраля написала, что Джозеф Байден принял решение приостановить выдачу новых разрешений на экспорт СПГ из США под давлением клана Рокфеллеров и Майкла Блумберга, вложившегося в «зеленые проекты».

Как рассказывает издание, еще в 2018 году Фонд семьи Рокфеллеров, благотворительная организация, созданная наследниками Джона Рокфеллера, запустил инициативу под названием «Фонд доноров по нефти и газу», чтобы привлечь внимание к статусу США как гиганта нефтегазовой отрасли и поощрять инициативы «зеленых» спонсоров. Некоторые из наследников Рокфеллера долгие годы агитируют против Exxon Mobil, преемницы Standard Oil, монополии по добыче ископаемого топлива, основанной патриархом клана Рокфеллеров.