«Чёрт, мы обшарили все эти грёбанные плитки в поисках феромонов! Если бы тут была разумная жизнь, мы бы её уже точно нашли!»
Первая разумная муравьиная колония, пытающаяся найти нас.
Две вещи отравляли жизнь Александру Александровичу Блоку: несовершенство мира и тесть Дмитрий Иванович Менделеев. С первым ещё можно было как-то смириться, тесть же являлся Блоку абсолютным и неизбежным злом. Дело в том, что открыв закон периодических элементов, Менделеев остаток жизни решил посвятить гордости земли российской, а именно, водке. Экспериментируя с напитком, учёный ежедневно находился в приподнятом настроении, что, как известно, не всегда совместимо с поэзией.
Сущим проклятием для поэта стали воскресные обеды у родителей супруги…
— Нуте-с, Сашенька, — слегка пошатываясь, выходил Менделеев из лаборатории, — чем сегодня порадуете?
Блок закатывал глаза, проклиная свою уступчивость жене и давая клятву, что больше к тестю ни ногой.
— Закончил сборник «Стихов о прекрасной даме», — и тут же спохватывался, — но, вам, наверняка не понравится.
— Отчего же? – искренне удивлялся Дмитрий Иванович. – Читай, братец, мы все с удовольствием послушаем.
Александр Александрович, понимая, что отвертеться не удастся, скучным голосом начинал:
— Вхожу я в темные храмы,
Совершаю бедный обряд.
Там жду я Прекрасной Дамы
В мерцаньи красных лампад.
— Красные лампады? — перебивал Блока тесть, радостно потирая ладони. – Поди, не знаешь, что это кальций так пламя красит?
Александр Александрович обиженно замолкал.
— Натрий даёт жёлтый, — продолжал Дмитрий Иванович. – А если добавить в огонь фосфора, то какой цвет получим?
Блок с надеждой смотрел на жену.
— Зелёный, папенька, — быстро находилась Любовь Дмитриевна.
— Умница, — гладил её по волосам Менделеев. – Теперь же, раз со стишками покончили, попробуем кое-что из моих последних трудов.
Блок, понимая, что вечер безвозвратно пропал, понуро следовал за тестем в лабораторию.
— А какую самую удивительную находку сделала палеонтолог Елена Наймарк?
— Самую удивительную вещь я нашла на шкафу у нас в лаборатории. Это была каменная плита, которая за 15 лет лежания на шкафу покрылась очень тонким идеально ровным слоем пыли. Чтобы разглядеть на камне окаменелых трилобитов того же цвета и текстуры, что и сама порода, их обычно покрывают тонким слоем магниевой пыли. Но такое ровное напыление, как от хранения на шкафу, нам так и не удалось воссоздать потом, как мы ни старались. И под этим идеальным напылением стали прекраснейшим образом видны все самые мельчайшие трилобитики, которые на этой плитке отпечатались. Там нашлось около 3 тыс. экземпляров, включая самые ранние стадии их развития. И это было удивительно, до этого никто не находил настолько полные возрастные серии для этой группы трилобитов. И благодаря одной этой плитке, покрытой пылью и пролежавшей на шкафу 15 лет, я написала монографию и несколько статей.