Vale> Нобелевская лекция (смотреть с 22:00 где-то):
"...когда Ирина Макридова на шведском радио заявляет, что в России с настороженностью относятся к литературному Нобелю потому, что в свое время эту премию не получил Лев Толстой, это вызывает искреннее недоумение. Россия - литературоцентричная страна. У нас ценят не только своих авторов. У нас помнят, что нобелевку не получил не только Толстой. Без нее спокойно закончил жизнь на девяносто втором году Сомерсет Моэм (помните, как прекрасно играла Вия Артмане в советской экранизации его «Театра»?). Без нее обошелся Марсель Пруст. Живет без нее себе поживает Патрик Зюскинд, автор всемирно известного «Парфюмера», тоже, надо сказать, человек немолодой, ровесник Алексиевич. Не получал премии Умберто Эко, который писал о Борхесе, который тоже премии не получал. В целом, мировая литература и без Шведской академии чувствует себя вполне благополучно.
Известное дело: за один век скандинавские академики могут осчастливить всего лишь одну сотню авторов, а ведь надо блюсти разные политесы при этом. Книги пишут и в Полинезии - так что же, прикажете не давать, даже если их только там и читают? Политкорректность нобелевки, ее политическая направленность давно ни для кого не новость. Из тех авторов, которые писали на русском языке, три премии получили эмигранты, не проживавшие на территории России в момент награждения, одну получил Пастернак за роман, изданный за рубежом (в результате чего под давлением властей был вынужден от премии отказаться). И даже Шолохову премию вручили со специальной оговоркой - не за все творчество, как обычно, а конкретно за роман «Тихий Дон» (и сразу же десятки западных статей, оспаривавших авторство романа).
Так что, в случае Алексиевич мы не имеем ничего нового. Премию выдали по идеологическим причинам человеку, который и прозы-то никогда не писал. Ни низкой, ни высокой, никакой. И ни пьес, ни стихов. Казалось бы, можно было найти более подходящую кандидатуру, даже исходя из предложенных параметров: женщина, либералка, противница российской власти. Есть Татьяна Толстая, например. Но она, конечно, никогда бы не произнесла речь, подобную той, которую произнесла Алексиевич. Хорошо, можно было бы наградить Людмилу Улицкую. Она бы произнесла. Так и почему же не она?
Здесь надо отдать должное иезуитству Нобелевского комитета. Нельзя было давать премию гражданке России. Хитрый Путин тут же присвоил бы ее себе, поздравил бы автора, пригласил бы в Кремль. Не идти? Да как-то глупо. В застенки никто не тащит. Наоборот — дарят букеты и зовут на федеральные каналы. Поэтому выбор и пал на Алексиевич. Премия досталась Белоруссии, а не России. Вместе с тем, книги Алексиевич написаны на русском и в речи своей она больше говорит о русских, чем о ком-либо еще. Этот хитрый трюк использует не только Нобелевский комитет. Он характерен для многих бывших граждан Советского Союза, живущих сегодня в ближнем зарубежье. «К нам вы не лезьте, мы независимые, а вот о вас мы будем рассуждать со знанием дела - мы же из Союза, все об этих русских знаем и готовы рассказать о них всему остальному миру». Так, как мир должен услышать. Привычное: Сталин, водка, гулаг, балалайка, тысячелетние рабы в ушанках с огромными красными звездами.
Вот Алексиевич и рассказывает, пользуясь для этого самой высокой литературной трибуной, возможной в этом мире. И мир слушает и, успокаиваясь, говорит себе: «Ну, мы приблизительно так и думали».
Многие, комментируя нобелевскую речь Алексиевич, особое внимание обращали на русофобию этого выступления. Честно говоря, никакой особенной русофобии я там не увидела. Во всяком случае, ее много меньше, чем в привычном потоке западной или нашей либеральной прессы. Алексиевич пользуется дешевым, в общем, приемом: это не она говорит о русских, а, якобы, сами русские рассказывают о себе. Это они авторусофобы, не она. Она-то всех жалеет.
Поэтому, на мой взгляд, у речи лауреата-2015 две основных составляющих. Во-первых, Алексиевич постоянно оправдывается за то, что она не писатель, пытаясь доказать: то, что она делает в современном мире и есть подлинная литература. Во-вторых, она старательно как школьница-комсомолка втискивает в свое послание все расхожие штампы о России, как раньше отличницы в белых фартучках пытались втиснуть все необходимые цитаты из Ленина в сочинение. Иначе не похвалят. Зачем это нужно? Да кто ж в школе о таких вещах думает, когда надо заслужить «пятерку»?
И вот здесь, именно в ее речи, на поверхность выплывает самая неприглядная правда. Светлана Алексиевич вопиюще бездарна. Это, как раньше говорили, торжествующая серость. У человека абсолютная литературная глухота: на слово, на ассоциации, на аллюзии. Алексиевич: «Флобер говорил о себе, что он человек-перо, я могу сказать о себе, что я человек-ухо». Понятно, что Светлана Александровна хотела донести до нас этим пассажем. Что она, мол, слушает маленьких людей вокруг и слышит их. Получился же в итоге анекдот. Помните? Акушерка говорит молодому отцу: «Не пугайтесь, ваш ребенок родился без ручек и без ножек». Отец хватается за сердце. Акушерка продолжает: «Головы у него тоже нет». Несчастный отец спрашивает: «А что же есть?» Ему выносят и подают огромное ухо. Отец качает его и причитает: «Деточка моя!». — «Не кричите, оно глухое».
Собственно, в этом и есть вся суть творчества Алексиевич. Она слушает, быть может, да, но ничего не слышит и не понимает."
«В начале 60-х Клайв Льюис, известный нам как автор «Хроник Нарнии», пытался выдвинуть своего друга и коллегу Джона Толкина на Нобелевскую премию по литературе. Ничего не получилось, — пишет в своем блоге на сайте «Русская idea» публицистка Ольга Туханина.
— Шведские академики заявили, что книги Толкина «ни в коей мере нельзя назвать прозой высшего класса». А ведь это произошло в тот момент, когда мир переживал свой первый «толкиновский бум». Потом был второй и третий, связанный с экранизацией «Властелина колец».
// Дальше — nn.by