Несколько неожиданный взгляд на плановую экономику и её роль именно в России.
Мы публикуем полную стенограмму лекции, прочитанной известным специалистов в области институциональной экономики и общественным деятелем, президентом Института национального проекта “Общественный договор”, членом Совета при Президенте РФ по содействию развитию институтов гражданского общества и правам человека, зав. кафедрой прикладной институциональной экономики Экономического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова, президентом Ассоциации независимых аналитических центров экономического анализа (АНЦЭА), профессором Александром Александровичем Аузаном 29 ноября 2007 года в клубе -...
// polit.ru
Преамбула:
Другой взгляд, я бы сказал, традиционалистский состоит в том, что национальные ценности берутся не из идеологии, а из истории народа, этноса, это прямое продолжение исторических свойств этноса, говоря точнее, стереотипов этнического поведения. Тоже спорно, на мой взгляд. Давайте для примера возьмем тех же неплохо изученных американцев. Можно ли сказать, что американец такой природный либерал и демократ? Посмотрим на способ организации американского офиса – крайне жесткий, с проблемами насчет privacy. Как они ходят в походы против холестерина, курения – ровно с той же нетерпимостью, как их квакерские предки ходили в походы против индейцев. Это явно исторические свойства этноса.
Ответ для себя я нашел у одного из отцов американской конституции. Не забудем, что некоторые отцы американской конституции стали президентами, а был человек, который не стал президентом, но зато был гением – это Бенджамин Франклин. Бенджамин Франклин дал замечательное определение демократии, на мой взгляд, очень американское, но отвечающее на гораздо более общие вопросы. Он сказал: «Демократия – это договоренность о правилах поведения между хорошо вооруженными джентльменами».
В чем мне здесь видится ответ? Когда в ходе освоения Америки есть разные этнические группы с очевидно агрессивным поведением, жесткими формами конкуренции, включая, говоря ленинскими словами, «американское применение динамита к конкуренту», то вопрос, как сделать устойчивую конструкцию, нацию из этого сообщества, означает - чем уравновесить эти свойства?
Поэтому я предлагаю вашему вниманию гипотезу, навеянную прочтением ряда лекций на «Полит.ру», что национальные ценности, конечно, специфичны для нации, но они являются не прямым продолжением этнических стереотипов поведения, а их противоположностью, их компенсирующей силой. Они формируются по принципу дополнительности, дефицитности, редкости. Мне легко об этом говорить, как экономисту, потому что на языке экономической теории «редкость» и «ценность» - это одно и то же, ценно то, что редко. Давайте попробуем посмотреть на проблемы с точки зрения такой гипотезы. Сначала поговорим немного о нациях, которые я упоминал, а потом, конечно, вернемся в Россию.
Вернемся к разговору пятнадцатилетней давности с немецкими и английскими экономистами по поводу ценностей. Эти ценности действительно в случае такой дополнительности создают необходимый и достаточный набор условий для саморазвития нации. Или не создают, если эта задача не решена. Нам кажется, что немецкий Ordnung – это свойство стереотипа этнического поведения. Только давайте вспомним, в каких условиях очень поздно (правда, намного раньше нашей) возникала нация немцев, германская нация. Это XIX в., когда Германия прожила длинную цепь веков раздробленной на княжества, в различии стереотипов поведения в Пруссии, Силезии, Саксонии и т.д., при явном отсутствии единого правила, а все правила представляли собой барьеры общения будущих немцев. Идея расширяющегося порядка становится на следующий век с лишним национальной ценностью
Англичане. Это нам кажется, что развитие Англии – это непрерывный пример эволюционного развития. Это не так. Англия дала примеры (и сравнительно недавно) очень больших гражданских войн уже после появления Великой Хартии вольностей. И я имею в виду не только войну Алой и Белой Розы. Я имею в виду кровавые войны кромвелевской революции, непрерывную войну в Ирландии и т.д. Поэтому утверждение самого принципа традиции в Англии наступает с определенного периода, как утверждение, что больше переворота в правилах не происходит, войны по поводу правил не происходит, стереотип захватнического поведения обращается во внешнее пространство империи, а не на структуру правил британской жизни. И на этом возникает некоторая гармония, взаимодополняемость формальных и неформальных правил, которая обеспечила успешность институционального механизма Англии.
Кстати, почему иногда не получается найти такое взаимодополнение? Здесь я должен вернуться к трудному для меня вопросу о культуре. Представьте себе, что надо сделать: нужно этнический стереотип поведения, который находится в прямом противоречии с национальной ценностью (почему ценность и есть редкость), совместить в сознании и поведении. Культура, как производство смысла, в этом варианте решает одну из сложнейших задач. Или не решает – и тогда этническая общность ослабляется «двоемыслием», лицемерием.
Мы можем обнаружить в русской культуре следы решения такой задачи. ...
И вот, наконец, амбула (знаю-знаю что неграмотно, но таки она):
Например, образование, как показывает социология, у нас - практически национальная ценность. Но ведь образование – это, на самом деле, обучение технологиям, тому, чем Россия природно не владеет. У нас вообще слово «технология», если вы заметили, сразу повышает спрос: политическая технология, культурная, социальная. Я не утверждаю, что мы нашли ценность. Я говорю о том, что действует закономерность: мы ищем редкое, то дефицитное, чего не хватает в народной жизни, потому что в народной жизни господствует (и должен господствовать, это правильно) многовековой этнический стереотип. Только он должен уравновешиваться.
Возьмем другой пример. Понятно, что условия бытования этноса были связаны, например, с высокой аритмичностью. Мы живем в очень северной стране, в зоне рискованного земледелия. Мы очень хорошо мобилизуемся в аврале. Правда, после аврала наступает спад. Вот именно в такой аритмичной стране, именно у нас, в течение ХХ в. планирование возводилось в ранг национальной ценности. Не у немцев, которые много разрабатывали техники планирования, откуда мы это взяли. Но там это не было национальной ценностью, а у нас стало определенной ценностью для этноса, который тогда жил еще не в форме нации, а в форме империи.